92 
То ли охрана под прикрытием пулемётных струй замыслила перейти в контратаку, то ли решила таким образом продержаться до прилёта «вертушки», на которой, вполне вероятно, стоит крупнокалиберник или какое иное огневое подспорье…
Но решить-то они решили, а о лазутчиках, уже находящихся внутри обороны, знать не могли.
Впрочем, человек, примеченный Алексеем, продолжал таиться за ящиками… Зато в игру вступил второй диверсант, ранее не светившийся: одетый в лохматый камуфляж, он появился из-за барака – не иначе, подкравшись ползком со стороны тайги, перерезал колючку, огораживающую «жилую зону», подобрался к строению и сейчас выскочил и припустил к дому.
Его заметили, когда он находился в пяти шагах от крыльца, и двое охранников, укрывавшихся за дровницей, открыли автоматный огонь. Очереди принялись рыхлить землю вокруг бегущего, Карташу показалось – несколько раз даже пересеклись на нём, но – нет. Человек в лохматом камуфляже взвился в немыслимом прыжке, слишком поставленном для простого, ничего кроме воровских профессий не изучавшего зэка, упал, перекатился, взлетел на крыльцо. Толкнул дверь, что-то бросил внутрь, прижался к косяку…
От взрыва из окон повылетали оставшиеся стёкла. Пулемёт заглох, захлебнувшись. Зэк швырнул внутрь ещё одну гранату… а потом вдруг стал заваливаться набок, сползать по косяку на доски крыльца. Выходит, достали, зацепили его очереди, а поставленную задачу он исполнял уже на остатке жизни.
От дровницы во всю прыть неслись к крыльцу те двое, что подстрелили лазутчика. Вот тогда и пришла очередь человека за ящиками. Он пропустил бегущих вперёд, встал и двумя выстрелами из автомата, судя по всему, поставленного на стрельбу одиночными, неторопливо уложил сначала одного, затем второго. После чего размеренным, с виду даже ленивым бегом пересёк пространство между ящиками и домом, запрыгнул в разбитое окно… И, секунд десять спустя, из этого окна в небо взвилась ракета.
– Сигнал к наступлению! – сказал «археолог», и одновременно с его словами в зарослях кряжа заскользили смутные тени.
А в доме вновь заработал пулемёт – только теперь огонь вёлся по другим целям. Охранный гарнизон, таким образом, оказался меж двух огней. И был обречён.
– Ну вот и баста, – неожиданно спокойно сказал Гриневский.
Алексей и «археолог» недоуменно обернулись…
Глава шестая.
Это есть наш последний
30 августа 200* года, 16.41.
Убитых охранников беглые зэки отволакивали в барак, превращённый в таёжный морг.
В переполненный морг. Отволакивали, потому что с вертолёта не должны увидеть живописно разбросанные там и сям трупы. Двух своих убитых отнесли туда же. Теперь новых хозяев прииска насчитывалось пятеро.
Пугач сидел на лавке, уперев локти в неструганные доски стола, опустив подбородок на сцепленные в замок кисти. Он уже подходил – первым делом подошёл – к зелёным ящикам армейского образца. Откинул крышки двух ящиков, заглянул внутрь, кивнул – дескать, товар на месте, захлопнул крышки и отошёл. Никакого дрожания рук при виде этакого-то богатства, никакого алчного блеска в глазах – короче, никакой платиновой лихорадки, а также бурных восторгов по поводу одержанной победы. Словно не сокровища, достойные пера нового Стивенсона, лежали в сундуках… то бишь ящиках, а какие-нибудь запчасти для «запорожца», завёрнутые в промасленную бумагу, наличие присутствия которых и проверил кладовщик-приёмщик. Другие же угловые без приказа не смели приблизиться к драгоценному грузу. А приказа приближаться, разумеется, не последовало.
Гриневский описал Пугача довольно точно: лет пятидесяти, невеликого роста, обыкновенного телосложения. Но шкафоподобные редко выбиваются в авторитеты, потому как у них обычно ничего помимо мышц в загашнике не имеется, а чтобы дорасти до пахана требуются, в первую очередь, ум, железобетонная воля, лисья хитрость – и только уж потом, да и то далеко не всегда, физическая сила…
– Эй, Пугач!
Громкий, без дрожи голос.
Голос напугал людей на прииске сильнее, чем напугал бы выстрел.
Та пара, что тащила очередного жмура к бараку, жмура бросила, и оба угловых схватились за автоматы. Те же двое, что от барака возвращались, обернулись, тоже сбрасывая с плеч стволы. Один упал на землю. Другой падать не стал, зато всадил в лесные заросли длинную бестолковую очередь.
Пугач резко выпрямился, уронил руки, правая гадюкой скользнула к поясной кобуре.
92 
