Глава шестая

Неожиданная смерть

В уединенном домике на Васильевском определенно ощущалось некое подобие домашнего уюта, или, по крайней мере, нечто, схожее с покойной атмосферой закрытого клуба для высшего света. Нимми-Нот, расположившись на столе, блаженствовал над миской свежего молока, без всяких трудов раздобытого Ольгой у молочницы-чухонки с соседней линии. Поскольку новый знакомый столовых приборов не признавал, то и не разводил церемоний: время от времени наклонялся к миске и шумно втягивал молоко, ухитряясь не пролить ни капли и не запачкаться. Сама Ольга в расстегнутом доломане, положив вытянутые ноги в высоких сапогах на соседнее кресло – вылитый бравый гусар, если не отвлекаться на распущенные волосы, – задумчиво вертела в руке бокал с отличным французским шампанским. Она полагала, что после столь удачно завершившегося дела, как выражаются военные, имеет право отдохнуть совершенно по-гусарски – с шампанским и приятным собеседником (карты не обязательны, а без девиц в силу вполне понятных обстоятельств тем более можно обойтись). К тому же она была уверена, что уж сегодня никто ее в княжеском особняке не хватится: сам князь, надев парадный мундир, еще засветло объявил, что уезжает в Главный штаб и ранее завтрашнего обеда не вернется. Судя по его потрясенному и озабоченному виду, он уже знал. Хотя по Петербургу новость о покушении на императора еще не успела должным образом распространиться. Правда, ходили смутные слухи, будто на больших маневрах что-то произошло, но подробностей никто не знал, а Ольга, понятно, ими делиться ни с кем не собиралась. Так что обычная светская жизнь продолжалась, Татьяна упорхнула то ли на бал, то ли, быть может, на свидание со своим обожателем.

Что-то такое носилось в воздухе, вызывавшее даже у несведущих явное недоумение. Чересчур много военных исчезло с улиц и балов, с озабоченным видом направившись кто в Главный штаб, кто в казармы. Кое-где по Петербургу стояли на улицах роты гвардейской пехоты и эскадроны кавалерии, что никак невозможно было объяснить маневрами. Но до всеобщего удивления, до всеобщих пересудов было еще далеко…

– Ты, знаешь ли, нарушаешь порядки, – проворчал Нимми-Нот, поднимая головенку от миски и ловко облизывая короткие усы. – Нам следует держаться в отдалении и безвестности, не высовываясь со своими умениями. Тебя это, между прочим, тоже касается. А ты нагородила такого…

– Я никаких умений не использовала, – сказала Ольга. – Все происходило самым естественным образом.

– Все равно. Чересчур шумно получилось, и ты – в центре событий. Подумаешь, император… Ты знаешь, сколько их поубивали за всю вашу историю?

– Вот тут мы с тобой решительно не сойдемся, – сказала Ольга без всякого раздражения. – Мы с тобой, понимаешь ли, разного роду-племени. Тебе вовсе не обязательно встревать в человеческие дела, а мне от этого никуда не деться…

– Что за вздор! Иной – всегда иной, к какому бы роду-племени ни принадлежал, уясни ты это, наконец, глупая девчонка… Нас осталось мало, и мы должны себя беречь.

– А для чего? – вкрадчиво спросила Ольга. – Для какой такой высокой цели?

– А не нужно никакой высокой цели! – огрызнулся Нимми-Нот. – Просто жить тихонечко, вот тебе и вся цель!

  31