Выйдя из уборной, она уселась на подоконнике обнаженная и окутанная тенями.
– Ты очень рассердился? – послышался ее голос.
– Да.
– А как ты узнал?
– Я попросил навести справки о Мелиссе Вильямс. Ее отец солидный практикующий адвокат в Сиэтле. Она носит очки или контактные линзы.
Кристина передвинулась на другую сторону подоконника.
– А почему ты наводил справки?
– Я хотел выяснить, кто ты на самом деле.
– Почему? Может, я просто девушка, которой понравился твой галстук.
– Откуда ты знаешь Мелиссу Вильямс? Она покачала головой.
– О, она всего лишь коробка с бумагами, которую я нашла в кладовке, когда въезжала в свою комнату. Никогда с ней не встречалась. – Она слезла с подоконника и медленно направилась к нему. Он вспомнил, что точно так же, не торопясь, шла обнаженная Элли – до «Текнетрикс», до смерти его отца, до Бена, до Вьетнама. Элли больше не чувствовала себя уверенно и скрывала наготу. Он не возражал.
– Расскажи мне все, пожалуйста. – Он наблюдал за ней. Не попадись на удочку, предупредил он себя. Все это – не больше чем странный маленький эпизод в твоей судьбе.
Она подошла к кровати и легла рядом.
– К чему тебе правда? – спросила нежно. – Она будет довольно жестокой, как говорят в таких случаях.
– Или ты говоришь правду, или я встаю и ухожу.
– О, не надо. – Она взяла его руку и прижала к себе.
– Назови причину, почему я не должен уйти.
– Ты мне очень нравишься.
– А не можешь придумать что-нибудь получше?
Она промолчала. Он подождал минуту, сел и свесил ноги на пол.
– Подожди, – сказала она.
– Я жду.
Она вздохнула.
– Я ненавижу говорить правду. Правда не освобождает тебя, а только все запутывает.
– Отлично, – сказал Чарли холодно. – Наконец-то ситуация проясняется. – Он встал. – Я ухожу. Я оказался идиотом, а ты лгуньей. – Он обнаружил свои трусы и носки. – Однако спасибо за секс, мисс. Это был, очевидно, последний замечательный секс в моей жизни, и я тебе благодарен, несмотря ни на что. Ты полна энергии и ума, я не понимаю, какого черта ты делаешь то, что делаешь. Я имею в виду не только себя, но прежде всего тебя. Я почему-то верю, что на самом деле ты гораздо лучше. На этом я, пожалуй, закончу свой психологический анализ вашей персоны, леди. Всего хорошего.
Она обхватила голову руками, перебирая пальцами волосы.
– Меня зовут Кристина. О'кей? Кристина Уэллес. Я выросла на окраине Филадельфии, а не в Сиэтле.
– А родители твои тоже там? – спросил он уже мягче.
– Мой отец умер.
– Чем он занимался?
– Он чинил вагоны метро для ЮПТУ, то есть для Юго-восточного транзитного управления Пенсильвании. Он был из тех людей, которые носят дешевые часы. Моя мать сейчас живет в Сарасоте во Флориде. Ее зовут Анита Уэллес. Когда-то в незапамятные времена я была хорошей маленькой девочкой, получавшей одни пятерки и каждый день игравшей на пианино… – Она взглянула на Чарли с горькой иронией. – Потом что-то произошло. Обычные вещи и не совсем обычные. Но, пожалуй, особенно уместно, принимая во внимание твой страх уронить собственное достоинство, упомянуть то, что я, Кристина Уэллес, девица, с которой ты только что занимался любовью к взаимному удовольствию, была освобождена из женской тюрьмы строгого режима Бедфорд-Хиллз три недели назад.
– О, небо, – сказал Чарли, садясь.
– Мой любовник руководил шайкой, занимавшейся контрабандой и хищением грузовиков. Я ему помогала. Мы попались, когда доставили груз в Нью-Йорк, и меня посадили. – Она встала и взяла свою сумочку. – Это в общих чертах, на самом деле все было гораздо сложнее. Теперь я на воле, меня выпустили, пытаюсь как-то прожить и работаю официанткой в ресторане – они там тоже думают, что я Мелисса. Я вовсе не дурной человек, Чарли. Слегка заблудившийся, да, но не дешевая, расчетливая шлюха, что-то в этом роде.
– Крутая, но вовсе не дешевая.
Она открыла новую пачку и достала сигарету.
– Да. Согласна. Именно так.
– Ты училась в колледже?
Она сунула сигарету в рот и, наклонив голову, закурила.
– В Колумбийском университете. Но я его бросила. Мне не нравилось жить в общежитии, не нравились студенты. Но пару лет я училась очень хорошо. – Она опять улеглась в постель и натянула на себя одеяло. – А потом я вроде как влюбилась в одного парня по имени Рик и решила с ним не расставаться. Он был культуристом. Очень красивый, печальный, самодовольный с дерьмецом, как и большинство мужиков. Я по нему просто с ума сходила. Какое-то время, я хочу сказать. – Она выдохнула дым в темноте. – Я непостоянная, – сказала она как-то безрадостно. – Уж извини, но это так. Тогда все мои проблемы и начались. Я изгадила довольно большую часть своей жизни. Почему я здесь? Ты мне нравишься, Чарли. Вот и все.