127 
Фиалка выскочила откуда-то как черт из табакерки. Она была здорово напугана, но все-таки сообразила, что ей нужно делать. Уже не обращая на нее внимания, Гараня начал прицельно бить по головам, которые торчали над водой, словно капустные кочаны.
Последнего он сшиб, когда тот уже выходил на берег. К тому времени катер затонул, оставив на поверхности бухты большое масляное пятно, деревянные стулья, спасательные круги, куски какого-то легкого пластика и другой мусор,
– Все… – выдохнул Гараня. – Отпрыгался наш большой босс… мать его…
Он посмотрел на Фиалку, которая с обалделым видом все еще нажимала на спусковой крючок, хотя в магазине не было ни единого патрона, и вдруг начал хохотать. Приступ смеха сразил его как удар молнии; Гараня упал и начал кататься по земле, словно безумный, извергая из себя фонтаны гомерического хохота.
– Федь, ты чего?! – наконец подала голос и Фиалка.
– Ни… ничего… Я сейчас… – Гараня, чтобы остановиться, с силой хлестнул себя несколько раз по щекам.
Помогло. Приступы смеха быстро пошли на убыль, и Гараня встал.
– Пойдем, боевая подруга, – сказал он весело. – Будем собираться. Карета уже подана.
Пролив был неширокий, а день – безветренный, потому они хорошо слышали друг друга и говорили особо не напрягаясь.
– Не может быть! – не поверила ему Фиалка.
– Еще как может. Давай, давай топай, время поджимает.
– Федя, а что нам собирать? У нас ведь нет ни каких шмоток.
– Это я к слову… У таких пролетариев, как мы, нет ничего, кроме собственных цепей. Поэтому есть предложение оставить их здесь и лететь налегке.
– Феденька! – Фиалка взвизгнула от радости. – Я тебя обожаю! Ты – герой!
– Потопали скорее, пока не прибыли друзья тех гавриков, что лежат на дне, вручить мне награду за мои «геройства»…
На вершине горы царило спокойствие, вертолет стоял на положенном месте, и Гараня облегченно вздохнул. Дело оставалось за малым – взлететь и сесть где-то на материке.
– Федя, давай его похороним… – Фиалка стояла над мертвым Малеванным.
– Нам недосуг, – нетерпеливо сказал Гараня. – Нужно побыстрее уносить отсюда ноги.
– Он ведь – один из нас, – упрямо твердила Фиалка.
– Ладно, – недовольно буркнул Гараня. – Копать могилу нам нечем, да и земля здесь каменистая, поэтому мы похороним его по-походному…
Спустя полчаса над Малеванным высился холмик, сложенный из камней. Фиалка где-то нашла цветок и положила его сверху.
– А теперь – прочь отсюда! – воскликнул Гараня, забираясь в кабину.
Мертвого пилота они уже убрали и вытерли пучками травы кровь на сиденье.
Дождавшись, пока Фиалка сядет рядом, Гараня, прикусив нижнюю губу от волнения, нажал на стартер. За штурвал он не держался давно, да и летал всего ничего, и на другой модели «вертушки», но надеялся, что постепенно вспомнит навыки пилотирования и они благополучно долетят до цивилизованных мест.
Мотор затарахтел, винты закрутились, и приободрившийся Гараня уже приготовился взлететь, как неожиданно Фиалка вскрикнула и резко откинула голову назад. Недоумевающий Гараня посмотрел на девушку – и невольно охнул: она была без сознания, а из раны на груди лилась кровь!
Тем временем что-то щелкнуло, и в лобовом стекле появилось еще одно отверстие. «Стреляют! – ударила мысль в голову, словно его кто-то хватил обухом между глаз. – Кто?!»
Гараня пригнулся и потянул к себе автомат, который лежал на заднем сиденье, и не выпрыгнул, а вывалился из кабины и залег за колесом вертолета. Снова бахнул выстрел – теперь Гараня его услышал, – и пуля со смачным чмоканьем впилась в обшивку винтокрылой машины.
А затем Гараня услышал крик и увидел… Люсика с безумным выражением лица, который бежал к вертолету и стрелял из пистолета!
«Ах ты, урод!» – Гараня прицелился, но нажать на спусковой крючок не успел. Откуда-то сбоку, из зарослей, выметнулся обезьяночеловек и в два прыжка настиг Люсика. Тот увидел чудовище и шарахнулся в сторону. Но было поздно: страшные мускулистые руки-клещи схватили его за шею, хрустнули позвонки, и обезглавленное туловище Люсика мешком упало на землю.
Потерявший способность что-либо соображать и двигаться, Гараня смотрел на монстра, как лягушка на змею. У него даже в мыслях не было воспользоваться готовым к стрельбе оружием. Страх буквально пригвоздил Гараню к земле.
127 
