Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
20 
– Ах, Денни, Денни…
Огромным усилием воли я заставил себя говорить спокойно, хотя язык слушался меня плохо.
– Нехорошо… обманывать партнеров. Очень нехорошо. Жадность фраеров губит. Слушай и запоминай: чтобы вернуть долг, даю тебе срок – ровно три дня. Кстати, ты верно заметил: больше базара на эту тему не будет. Учти – нет проблемы, которую нельзя решить; так или иначе…
Я сделал вид, что собираюсь уходить.
– Постой! – вскричал Висловский. – Что ты имеешь ввиду?
– Что имею то и введу… фраер деревенский. Увидишь.
С этими словами я независимо сплюнул, резко повернулся и неторопливо пошагал к машине. Дальше говорить с Висловским было бессмысленно. (По крайней мере, сегодня).
Похоже, не видать мне денег, как своих ушей. Устраивать разборки я не собирался, а про срок ляпнул, чтобы хоть как-то досадить этому гаду. Пусть подергается. Неопределенность часто хуже пытки.
Придется согласиться на предложение итальянцев, думал я по дороге на фирму. Конечно, в этом случае я теряю лицо, как говорят японцы, но получаю возможность удержать свое детище на плаву.
А лицо… да фиг с ним! Мы, чай, не самураи. И суждения по поводу чести у нас несколько иные. Что русскому человеку в радость, то иноземцу в тягость. Так уж исстари ведется.
Менталитет у нас другой. Что это такое и с чем его едят, непонятно ни нам, ни иностранцам, хотя все об этом болтают, почем зря. Главное, чтобы этот самый менталитет жить свободно не мешал.
В офисе меня ожидало очередное огорчение: свои люди из налоговой инспекции предупредили, что скоро грядет проверка. Здравствуй милая моя, я и растерялси…
Опять непредвиденные расходы: на спецпитание проверяющим, которое хорошо идет в их ненасытные глотки только с шампанским и дорогими коньяками, на взятку, чтобы налоговики закрыли глаза на упущения в работе – у кого их не бывает? И еще на что-нибудь; если уж фирму начинают трясти, то открывай кошель пошире.
– Вы куда? – спросила Марья, многозначительно посмотрев на часы.
– Пойду напьюсь, – ответил я честно. – Непременно нужно расслабиться. Иначе из-за всех этих проблем попаду в психушку. Не хочешь составить компанию? – вдруг ляпнул я, как следует не подумав.
Марья, как мне показалось, опешила: такое предложение прозвучало из моих уст впервые. Она некоторое время размышляла – недолго, а затем осторожно ответила:
– Нам должны звонить…
– Понял. – Я сделал ей ручкой. – Тогда в следующий раз. Ежели что, щебечи мне по мобильной связи. Всех благ…
С этими словами я поторопился покинуть офис – чтобы Марья не передумала. Не хватало еще ей увидеть своего шефа пьяным вдрызг. Под мухой я способен на такие "подвиги", что лучше о них и не вспоминать…
Чем мне нравятся нынешние времена, так это великим множеством разнообразных забегаловок, которые работают практически круглые сутки. В них есть что выпить, чем закусить и кого полюбить – скромно выражаясь.
Ну и, при большом желании, если уж совсем невтерпеж, можно быстро и без особых усилий выпросить, чтобы тебе дали по физиономии.
Я, как человек мирный, не горел желанием махать кулаками, а потому выбрал уютное немноголюдное кафе в полуподвале с шикарным кондиционером, который гнал воздух, напоенный запахами хвойного леса.
Техника на грани фантастики…
Это питейное заведение открыли совсем недавно, и пока за ним не числились разные нехорошие истории со стрельбой и мордобитием. Наливаясь помаленьку спиртным, я постарался напрочь отключиться от действительности и предался воспоминаниям. А что еще остается холостому мужчине далеко не юношеского возраста?
Но вспоминал я не своих бывших подруг, как это обычно бывает у мужчин, а старых друзей и недругов.
Хотя в моей прежней жизни такое разделение чаще всего было весьма условным.
Все зависело от обстоятельств и приказов вышестоящего начальства. Которые звучно именовались воинским долгом.
И прощаем долги наши… В священном писании все целесообразно и просто. Но мне почему-то не хочется прощать кое-кому; в особенности тем, кто пытался сделать из меня послушное орудие для достижения личных целей.
Ладно, пусть их… Дела давно минувших дней. Увы, что-либо изменить или поправить уже невозможно.
Мне свои грехи делить не с кем, за них в ответе только я один. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.
Чай, не мальчик был, когда подписывал соответствующие обязательства…
Интересно, где сейчас обретается мой бывший сержант Акулькин, с которым мы воевали в Афгане?
20 
