21 
— Ей нет еще и пятидесяти, — возразил Кристиан.
— Но она больна, — сказал Робин. — Говорят, муж наградил ее сифилисом. Этого достаточно, чтобы сделать озлобленной любую женщину.
— Мягкосердечный, как всегда, — покачал головой Торн.
— Но недостаточно мягкосердечный, чтобы отдать ей тысячу гиней. Помимо всего остального, она теперь провозглашает опасные тирады, касающиеся политики. Представьте себе, что она может сделать, обладая такими огромными деньгами. Пользуясь вашей добротой, уважаемые, не могу ли я дать деньги на какое-нибудь другое дело? На приют для сирот. На сотню богаделен. На что угодно!
— Она опасна, — согласился Кристиан, очевидно, не такой пьяный, каким казался. — Ее письма служили просто поводом для развлечения, но теперь она проповедует насильственные действия. Она и ее последователи начинают вызывать беспокойство.
— А-а.
Майор лорд Грандистон теперь служил в конногвардейском королевском полку, который охранял монарха.
Когда Торн вспомнил об этом, его мысли повернулись в другом направлении.
— Тебе известно об отношении короля к маскарадам? Я слышал, что он их не жалует, но в прошлом году посетил маскарад Ротгара.
— И едва не пал жертвой убийцы, — напомнил Робин.
— Полагаю, досадно для всех заинтересованных, — поморщился Кристиан.
— Зато Ротгар получил возможность храбро встать между убийцей и королем.
— Если вы полагаете, что он инсценировал покушение, то это не так, — отозвался Робин. — Нападавший мертв.
— Что такое одна случайная смерть?
Робин выразительно хмыкнул и налил себе еще бренди.
— Мне по душе такие развлечения, — обратился Торн к Кристиану, покачивая в руке бокал. — В этом году я хозяин Олимпийской пирушки, и мне хотелось бы, чтобы король прибыл туда.
— Я не гожусь для хитроумных придворных интриг.
— Я сомневаюсь, что он приедет, — высказался Робин. — Пирушки вообще-то пользуются дурной славой, хотя предыдущему королю они, несомненно, доставляли удовольствие.
— Моя подойдет для обладающих утонченным вкусом, — заявил Торн, и двое собеседников в недоумении посмотрели на него. — Я просто хочу сказать, — улыбнулся он, — что не будет разнузданной оргии. — Друзья продолжали пристально смотреть на него. — Вы боитесь, что я поступаю непростительно глупо? Но я приглашу актеров.
— Остроумно, — отозвался Робин. — К сожалению, меня не будет там, чтобы самому все увидеть.
— А я буду, — объявил Кристиан. — Даже если король не появится, я не могу пропустить такое выдающееся событие современности.
— А тебя почему не будет? — поинтересовался Торн у Робина.
— Петра ждет ребенка, так что мы некоторое время поживем тихо.
Немного зная будущую графиню Хантерсдаун, Торн удивился ответу Робина, но не стал высказывать сомнений. Торн помахал бумагой, которую еще держал в руке.
— А леди Фаулер? Согласен, это достойно сожаления, но клятва есть клятва.
Робин выхватил бумагу из руки Торна, чтобы перечитать.
— Здесь ничего не сказано о том, как платить.
— Верно. Но что ты имеешь в виду?
— Анонимность. Одно дело — дать ей деньги, и совсем другое — позволить узнать, что они от меня. Она, пожалуй, в своих проклятых посланиях растрезвонит об этом всему миру. Возможно, даже объявит это доказательством справедливости своих обвинений.
— Она способна на такое? Хорошо, их внесу я. У меня много юристов и банкиров, которые ведут мои дела, так что леди Фаулер никогда не узнает, откуда поступили деньги.
— Спасибо, спасибо, спасибо тебе, любимый кузен. — Робин глотнул бренди и улыбнулся. — И для тебя это будет очень полезно. Не исключено, что ты будешь следующим.
Кристиан рассмеялся, но Торн сказал:
— Возможно, ты прав.
— Что?! Торн, Торн, подумай о еще одной тысяче гиней для Фонда Фаулер! — воскликнул Кристиан, а Робин со всем нескрываемым восторгом новообращенного спросил:
— Ты влюблен?
— Нет. И, немного понаблюдав за тобой, пришел к выводу, что это заразная болезнь, от которой следует старательно беречься. — Торн отхлебнул бренди. — Месяц назад на «Лебеде» случилось неприятное происшествие. Просто несчастный случай во время шторма, но он мог стать для меня концом. А я последний в роду.
— Но это твое единственное удовольствие, — возразил Кристиан.
— Да, капитан «Черного лебедя» — это важная часть меня. Но теперь я от этого отказался. Один, а лучше два мальчика в детской — и я снова свободен.
21 
