26 
Остаток дня Кит провел как настоящий турист, вернулся в отель около шести часов и купил в баре бутылку красного вина. У него не было ни малейшего представления, когда приедет Фиона, однако это его не волновало. Включив в номере телевизор и настроив его на MTV, Кит налил вина в бокал, включил также ноутбук и занялся почтой. Единственное важное сообщение пришло от его агента, который вел переговоры с независимой кинофирмой, желавшей поставить фильм по его первому роману. Сам он считал своего «Прозектора» не подходящим для экранизации, но если ему заплатят много денег, пускай делают, что хотят, он плакать не будет.
Нельзя сказать, чтобы Кита очень заботили деньги. Его родители были учителями, и они с братом росли в атмосфере, где деньги не представляли собой проблему. Их всегда, в общем-то, хватало, и у Кита никогда не было чувства, будто его чего-то лишают. Ни за первый роман, ни за второй он не получил много денег, и когда «Кровавый живописец» внезапно стал сенсацией, больше всего удивились издатели, – и деньги потекли рекой. За два последних года он заработал столько, сколько его родители – за десять лет.
Собственно, он не знал, что делать с деньгами. Довольно большая сумма ушла на покупку дома, но если не считать этого, ни у него, ни у Фионы не было каких-то особых запросов. Ему было наплевать на модные тряпки, не интересовали его и дорогие машины. В свободное время он предпочитал улететь куда-нибудь, а там арендовать машину и путешествовать, останавливаясь в дешевых мотелях и пансионах. Больше всего денег он тратил на музыку, но и тут выгадывал, дожидаясь турне по США или Канаде, и уж тогда, давая себе волю, дорывался до компакт-дисков по низким ценам.
Единственная настоящая роскошь, которую Кит себе позволял, – это убежище, где он мог спрятаться, когда книга подходила к самому трудному периоду и, как правило, застревала на середине. Начинать всегда было легко, но через сто страниц на Кита накатывала депрессия, когда его начинало мучить то, что написанное не идет ни в какое сравнение с задуманным. На этой стадии его нельзя было трогать. Наверное, только Фиона не раздражала его, да и то потому, что не лезла к нему.
Это Фиона предложила Киту купить дом в безлюдном месте, где он мог бы гулять и работать сколько угодно долго, пока не одолеет недовольства собой. Обычно по-настоящему неприятный период длился недель шесть, или страниц сто пятьдесят, и Фиона заявила, что готова обходиться без него, если это поможет ему быстрее приходить в нормальное веселое расположение духа.
Вот он и купил хибарку. И с тех пор его не переставало удивлять, что где-то на Британских островах еще можно найти подобное уединение. Из своего двухкомнатного коттеджа он не видел ни одного человеческого жилья. Чтобы добраться до места, надо было сначала лететь на самолете в Инвернесс [8], там брать из гаража старенький «лендровер», нагружать его продуктами и ехать два часа в восточную часть необъятной сазерлэндской пустоши. У него был свой дизельный источник электричества, воду в неограниченных количествах давала протекавшая рядом речушка, тепло шло от топившейся дровами плиты – на ней же он грел воду, чтобы наполнить ванну. По настоянию Фионы он обзавелся спутниковой связью, однако пользовался ею только для подключения компьютера, чтобы получить электронную почту.
Одиночество там было такое, какого большинство людей не в состоянии вынести. Но Кит там блаженствовал. Отрываясь единственно для того, чтобы пострелять кроликов для похлебки, он продирался сквозь трудные места в своей очередной книге гораздо быстрее, чем в Лондоне, и с гораздо большим успехом. Ни для него самого, ни для его читателей это не прошло незамеченным.
Кстати, его отлучки способствовали их еще большему сближению с Фионой. Хотя они ежедневно переписывались по e-mail, частенько обмениваясь такими посланиями, которые в другом контексте звучали бы как порнографические, – воссоединяясь вновь, они вспоминали о первых днях своей любви, когда, сколько бы они ни ласкали друг друга, им все было мало и никакие любовные игры не казались чрезмерными. При одной мысли об этом Кит испытывал возбуждение. Кто бы мог подумать, что за внешней сдержанностью Фионы пряталась такая чувственность, которая превращала крутого автора триллеров в романтического дурака!
Особенно это проявлялось, когда судьба бросала ее на противостояние с отъявленным убийцей. Ей словно требовалось утвердить свою связь с жизнью, чтобы защититься от него. И пусть Кита не устраивала причина, он не мог не признаться, что результат ему по душе.
26 
