Последние отзывы

  74  

– Знаю, – сказал Снерг. – Правило, пришедшее на смену правилу Тициуса – Боде. Так сказать, улучшенная его редакция, принятая современной астрономией.

– Совершенно верно. А о «загадке четырех» вы что-нибудь слышали?

– Нет, – сказал Снерг.

– Согласно правилу Кардье, в системе Толимака между орбитами Прозерпины и Лейлы должна находиться еще одна планета, на которой, согласно расчетам, было бы возможно возникновение условий, приводящих к появлению разумной жизни. Такой планеты нет. Аналогичное положение в системах ВД-409, HБ+ЗООК и 67С. Причем в отношении Толимака можно предположить, что такая планета… все же была. Еще более ста лет назад научились, измеряя угловое смещение звезды, определять наличие и массу сопутствующих ей невидимых тел, то есть планет. Однако после того, как корабли Дальней разведки достигли Толимака и исследовали его планетную систему, выявилось расхождение между старыми и новыми данными – как раз на массу планеты, что была бы примерно равна по массе Земле… Она была там, пока мы не в состоянии были до нее добраться, и исчезла, как только мы получили такую возможность. То же – в трех других названных мною системах. Эти данные вы можете получить у Глобинфа, не выходя из этой комнаты, – тридцать лет назад и ученые, и журналисты, уделив загадке должное количество времени, объявили ее результатом несовершенства приборов, имевшихся в распоряжении наших дедов, погрешностями при измерениях – и забыли. Меж тем эти «погрешности» касаются только четырех вышеуказанных систем, в семнадцати других случаях астрономы ничуть не ошиблись, а если и ошиблись, то никак не на массу целой планеты… Вы не находите, Станислав Сергеевич, что происходит нечто странное? Планет, которые по всем законам природы должны существовать, не существует, причем исчезли они едва ли не на памяти нашего с вами поколения. Зато появились другие, которые, по тем же законам природы, не должны существовать в этих системах… Как видите, факты были буквально у вас под носом, но свести их воедино наука не смогла, ибо это было выше ее возможностей. Лишь нам это оказалось по силам. Что вы можете ответить, что сказать? Снова ничтоже сумняшеся толковать о совпадениях?

Он откинулся в кресле и впервые взглянул Снергу в глаза – почти весело, с торжеством.

– Меня уже не нужно убеждать, – сказал он, отвечая на невысказанный вопрос Снерга. – Я хочу убедить вас.

– И вы… – счастливым сдавленным голосом спросил Снерг.

– Если хотите, да, – сказал Латышев. – Я слишком долго терял, Станислав Сергеевич – друзей, уверенность в своих способностях, любимую женщину, надежды. И вот это кончилось. Оказывается, я не бездарность – просто мы решали задачу, не имеющую решения. Бог существует – с этим придется смириться. И я надеюсь, что Он все же добр настолько, чтобы простить нам наши невольные прегрешения. И кто знает, – Латышев сделал движение, словно хотел оглянуться на икону-портрет, – кто знает, не дойдет ли Он в своей доброте до того, чтобы возместить наши потери…

«Он же ненормальный, – подумал Снерг. – С точки зрения медицины он вполне здоров, но с точки зрения двадцать второго века… Что я тут делаю? Бежать нужно отсюда сломя голову, пока не запутали в свою паутину, еще немного, и я начну искать компромисс – сначала уступлю в малости, что-то допущу, в чем-то уступлю, соглашусь с чем-то второстепенным, пытаясь отстоять главное, потом придется сделать еще один шаг назад, и еще, а там и упрешься лопатками в стену… Наверное, с ним начиналось точно так же. Но что ему противопоставить? Нас не учили с ними бороться, слишком многое принималось априорно, слишком долго мы считали их неопасными чудаками, забавным анахронизмом, а они все это время выжидали своего часа, не расслабляясь ни на секунду, и дождались времени, когда смогли нанести удар ниже пояса…»

– Хотите добрый совет, Станислав Сергеевич? – спросил Латышев. – Способность драться до последнего – не всегда положительное качество, иногда – наоборот. Тех, кто слишком поздно становится на сторону победителя, меньше уважают…

Пожалуй, он был искренен в своем желании сделать Снергу добро, он во всем был искренен, но одной искренности в такой ситуации мало, и одна она еще не означает, что твой противник прав…

– Запомните мои слова, Станислав Сергеевич.

– Я запомню, – сказал Снерг. – Могу я ознакомиться с вашими материалами?

– Они приготовлены для вас неделю назад. – Латышев положил на стол толстую синюю папку. – Здесь коды наших программ, расчетов, информационных ячеек Глобинфа, которыми мы пользовались. Абсолютно все. Я уверен, это будет ваш лучший фильм…

  74