109 
Сварог повернулся к Гаржаку.
– Ну, как же, – кивнул граф. – Заговор Кофинела, ага… Меня тогда еще на свете не было, но дело получилось, если можно так выразиться, нашумевшим по укромным углам. Вслух о нем никто не говорил, я имею в виду, в обществе. Опасались. Короче говоря, Кофинел намеревался убить Конгера, который тогда был еще наследным принцем – чтобы на трон взошел один дальний родственник Баргов. Замешано в это оказалось немало вельмож. Казнили всю компанию и в самом деле потаенно, в том числе и означенного дальнего родственника – чтобы не разевал рот шире блюда, когда существуют прямые наследники. Отец Конгера тоже был не голубиной кротости… Вообще-то и в самом деле та версия, о которой говорит райтар, выдвигалась в качестве объяснения столь таинственного исчезновения Гонзака, но с доказательствами всегда было слабовато…
– Ну вы сами подумайте, государь! – взвился гипербореец. – С какой это стати моему дедушке было ввязываться в заговоры на другой планете? Не было у него своих забот! Царский библиотекарь, известный человек, книги писал, богатый, родовитый, в почете и уважении за ученость! Черта ли ему в том герцоге и ронерских интригах?!
Гаржак безразличным тоном добавил:
– Примерно так высказывались и наши книжники. Вульгарно выражаясь, какого черта? Они с герцогом были едва знакомы, Гонзак при ронерском дворе появлялся только раз, а в столице почти не жил.
– Благодарю вас, райтар, – чопорно поклонился гипербореец. – Вашими благородными устами глаголет сама истина… Но письмо-то пришло! Я раздобыл копию два года назад, когда старый царь умер, и наш нынешний владыка, даруй ему творец долгую жизнь, милостиво отнесся к моему прошению касаемо установления истины… Вот, извольте! – он покопался за отворотом синего одеяния, протянул Сварогу мятый лист. – Точная копия, что печатью и подписью засвидетельствовано…
Пробежав глазами несколько строк, Сварог вновь обернулся к Гаржаку:
– Подписано: герцог Кингенаут, министр двора…
– Был такой, – сказал граф. – Персона известная. Большим влиянием пользовался при отце Конгера. Конгером, правда, был от дел отставлен, но умер своей смертью, пребывая отнюдь не в опале. Серьезный был человек, сильный, крови не боялся…
– Подлости творить он тоже не боялся, точно! – воскликнул юноша. – Надо вам знать, что тогда вышло… У дедушки, как у любого, занимавшего немалый пост при дворе – пусть даже это было не министерство, а дворцовая библиотека – недругов и завистников хватало. А тогдашний наш царь, рассуди его Господь на том свете не по делам его, а по милосердию своему, был, позвольте уж откровенно, склонен прислушиваться к злокозненным шептунам. Когда пришло письмо, все недруги моментально взвились, засуетились… Кончилось все тем, что царь издал указ, и должность дедушкина не только не перешла к моему отцу, но предписывалось ему «сей же час убраться за ворота». У вас в стране такое вроде бы не в обычае, ваше величество? Я объясню… Означает эта проклятая формула, что все наследники мужского пола, потомки государственного изменника, повинны с получением указа покинуть на всегда свои владения, взяв с собой только то, что в состоянии унести на спине. Государственным изменником, легко догадаться, провозглашен был дедушка – соучастие в преступном злоумышлении против особы монаршей крови, пусть и иностранной… Вот отец и два его брата с семейства и пошли, куда глаза глядят. Поскольку они все питали, по примеру дедушки, особенную любовь к изящной словесности и книжной премудрости, то тащили на спине главным образом книги и рукописи, а денег и фамильных драгоценностей прихватили совсем немного, сколько в карманы влезло… Все их движимое и недвижимое отписали в казну, хорошо еще, царь этим и ограничился – герб вкупе с привилегиями отцу моему и дядьям соизволил оставить… Они, конечно, пытались потом доискаться до истины и достучаться до справедливости, но приватным порядком. Царь наш покойный был крут, решений своих не менял. Только когда он помер, появилась надежда… На семейном совете порешили, что ехать на Талар нужно мне, как старшему в роду – отец мой, надобно вам знать, давненько умер, а мой младший братец и дорогие племяннички еще малы… Собрали мне немного денег, я и поехал. Не знаю, как у вас с этим обстоит, ваше величество, а вот я – человек верующий. Помолился как следует перед дорогой в полную неизвестность – и Единый Творец меня не оставил! Представляете, едва я прибыл в Фиарнолл, едва начал осматриваться – как вдруг вижу в ювелирной лавке доподлинный браслет моего деда! Выставленный на продажу по такой бешеной цене, что дух захватывает. Стал я доказывать торгашу, что эта вещь – моя наследная собственность, а он, скот, только смеется, мало того, прохаживается насчет моего наряда, как будто я одет совсем неподобающе для благородного райтара… Каюсь, не сдержался. Только я приловчился взять его за глотку, только разогнал пинками и ножнами меча всякую челядь, что мне в этом пыталась препятствовать, только заварилась каша – и появляется этот господин… – он поклонился Гаржаку. – Надо признать, вовремя, эти прохвосты уже орали что-то насчет городской стражи и прилаживались на меня пойти в наступление с разным кухонным инвентарем, за что я их непременно порубил бы в мелкое крошево…
109 
