112 
Я открыл программу IRC и соединился с сервером. Появился список каналов связи. Я вошел в канал Сфинкса. Он был пуст. Наш друг-хакер по-прежнему отсутствовал в сети. Конечно, это выглядело необычным, но пока еще не особенно тревожным. Я решил попробовать другой способ, который мы использовали, чтобы выйти на него в первый раз. ICQ. Я нашел его номер на уже знакомом мне форуме и запустил поиск. Но Сфинкса и здесь не было.
Я озадаченно взглянул на Стефана, потом оставил хакеру сообщение:
– Заходил вчера и сегодня утром. Элис.
– Надеюсь, с ним ничего не случилось, – сказал я, повернувшись к Баджи. – Ладно, пойдем прогуляемся и вернемся сюда в полдень. Посмотрим, ответит ли он на мое послание.
Телохранитель кивнул, мы вышли на улицу и стали неторопливо подниматься к площади Звезды.
– Куда вы хотите пойти? – спросил Стефан.
– Не знаю… Надо убить пару часов. Давно со мной такого не бывало. У вас нет никаких идей?
Баджи пожал плечами и осмотрелся вокруг.
– Вы знаете, что зал «Ваграм» в начале века считался лучшим местом для боксерских боев? – спросил он, указав на одноименную улицу чуть дальше.
– Нет. А что?
– Ничего, просто…
– Вы же не хотите сказать, что нам нужно осмотреть зал «Ваграм»? – воскликнул я.
Он расхохотался:
– Нет-нет. В любом случае для этого не потребуется двух часов.
Я на всякий случай пошарил в карманах и нащупал ключи от «Нью-Битл», взятого напрокат Софи. Я показал Баджи связку и предложил:
– Давайте покатаемся на машине.
– Вообще-то я приехал на «Шафране».
– Да, но мне хочется сесть за руль. Уже давно я…
– В таком случае «Шафран» лучше не брать, – сказал он с улыбкой.
Мы вернулись на стоянку отеля и через несколько минут оказались в самом центре столицы. Я не водил машину целую вечность, и хотя предпочел бы объехать Париж на мотоцикле, мне было приятно спускаться по широким авеню, катить по набережным, пересекать мосты. Я управлял автомобилем бездумно, следуя указаниям невидимого духа. Обоих нас убаюкала звучавшая из авторадио музыка «Страстей по Иоанну» Баха, и нам с Баджи даже не хотелось разговаривать. Мы были гостями Панамы, маленьким металлическим шариком, который мчался по лункам этого громадного электрического бильярда.
Улицы сменяли друг друга, светофоры приветствовали нас зелеными огнями, мимо проносились фасады домов, и постепенно я впал в состояние приятного забытья. Внезапно я обнаружил, что припарковал машину. Почти не отдавая себе в том отчета.
– Что будем делать? – тревожно спросил меня Баджи.
Я повернул голову налево. И узнал эту длинную стену. Ограда Монпарнасского кладбища. Какой дерзкий дух завлек меня сюда?
– Стефан, – со вздохом сказал я, – думаю, мы посетим могилу моих родителей.
Я сделал паузу, словно сам удивился тому, что сказал.
– Вас это не смущает? – спросил я, ощущая некоторую неловкость перед ним.
– Вовсе нет. Идем.
Мы вышли из «Фольксвагена» и направились к главному входу. Улица была тихой и тенистой. Ко мне начали возвращаться воспоминания. Дурные воспоминания. Но я не желал отступать. Мы прошли через ворота и сразу повернули направо. Сделав несколько шагов, я остановился и показал Баджи на могилу Жан-Поля Сартра и Симоны де Бовуар.
– Этот парень сильно попортил мне кровь в лицее, – с улыбкой объяснил я. – Мне так и не удалось хоть что-нибудь понять в экзистенциализме.
Стефан хлопнул меня по плечу:
– Возможно, и понимать-то было нечего.
Я снова пошел вперед, сунув руки в карманы. Мы дошли до конца аллеи и свернули налево. Внезапно меня пробрала дрожь. Я был на этом кладбище только два раза. Когда хоронил мать, а потом отца. Стало быть, я впервые пришел сюда не для того, чтобы кого-то хоронить. Просто чтобы посмотреть. Первое паломничество. Мне это было несвойственно. Наверное, я повернул бы назад, если бы не Баджи. Он был словно проводником в царство мертвых. Его присутствие успокаивало меня, и я почувствовал бы себя идиотом, если бы сказал ему, что передумал.
Могилы сменяли одна другую. Слева я заметил последнее пристанище Бодлера. Вот от него никаких неприятностей у меня не было. На память мне пришли столь уместные в данную минуту строки из «Сплина»:
- Душа, тобою жизнь столетий прожита!
- Огромный шкап, где спят забытые счета,
- Где склад старинных дел, романсов позабытых,
- Записок и кудрей, расписками обвитых,
- Скрывает меньше тайн, чем дух печальный мой.
- Он – пирамида, склеп бездонный, полный тьмой,
- Он больше трупов скрыл, чем братская могила.
- Я – кладбище, чей сон луна давно забыла,
- Где черви длинные, как угрызений клуб,
- Влачатся, чтоб точить любезный сердцу труп. [58].
Я вздохнул. Мы с Франсуа долго делили наивную любовь к этому поэту и с высокомерием юных книгочеев блистали на студенческих вечеринках, соревнуясь в том, кто больше знает наизусть его стихов. Какие же мы были дураки! Но вот эти строки всегда оставались со мной. Утешения они мне не приносили. Но они проникали в самые глубины моего существа и волновали меня еще больше, когда я читал их вслух.
112 
