71 
В этот момент сомелье принес нам вино. Сделав безошибочный выбор в пользу Софи, он налил немного на донышко ее бокала, чтобы она могла попробовать. Взяв в правую руку бокал и держа его за ножку, она чуть тряхнула вверх вязкие капли густого вина и стала смотреть, как тонкая золотистая пленка сползает по прозрачной стенке. Затем она поднесла бокал к носу и беззвучно вдохнула, после чего пригубила. Подержав вино во рту, она выпила его и жестом показала, что оно превосходно.
Я улыбнулся сомелье, и тот наполнил оба наших бокала.
– За ваше здоровье! – провозгласила Софи.
Мы чокнулись, и, когда нам принесли паштет, Софи продолжила свой рассказ:
– Я обнаружила, что в нескольких исторических книгах упоминаются христианские реликвии – совсем не обязательно Йорденский камень, – будто бы подаренные Карлу Великому Харуном ар-Рашидом. И вот я попыталась пойти по этому следу…
Я пожал плечами:
– Очень жаль, но вы меня запутали. Я не знаю даже, кто такой Харун ар-как его там…
Софи не сумела сдержать улыбку.
– Ар-Рашид. Дайте я доскажу, – попросила она. – Начать нужно с Магомета. Вы знаете, что этот человек перевернул всю историю арабского мира…
– Конечно.
– В самом начале седьмого века на Магомета снизошло озарение, прозрение. Убежденный в существовании единого Бога и в неизбежности божьего суда, он бросает вызов религиозному политеизму Мекки. Следует помнить, что Магомет женился на дочери богатого купца. Коммерческая деятельность давала ему возможность встречаться с евреями и христианами, чем объясняется его знакомство с Евангелиями и, вероятно, пристрастие к монотеизму. Подобно Иисусу, сила которого состояла в том, что он говорил на языке народа, Магомет проповедует на арабском, привлекая к себе народ и особенно бедняков. Он добивается такого успеха, что против него – опять же подобно Иисусу – начинаются гонения. Он вынужден скрываться, и соседний город Медина, соперничающий с Меккой, соглашается принять его. Медину населяли тогда и евреи, бежавшие из Иудеи, и арабы…
– У меня такое ощущение, будто я вернулся в школу…
– Подождите, скоро вы поймете, к чему я веду. Мало-помалу жители Медины принимают сторону Магомета, и в шестьсот двадцать втором году он получает в этом городе официальное признание. Кстати, шестьсот двадцать второй год считается в исламе началом новой эры. Сила Магомета была в том, что он установил режим власти одновременно религиозной и политической, что не противоречило местным традициям. Тогдашняя Аравия была страной племенной, и каждым племенем управлял вождь, шейх. Магомет использует ту же схему: он сам становится шейхом – с той разницей, что провозглашает свою власть освященной Богом. Впрочем, его борьба с курейшитами из Мекки только усиливается, и в шестьсот тридцатом году этот город был взят штурмом. Курейшитов заставили принять политико-религиозную систему пророка. Спустя два года Магомет умер, но родился ислам – и это начало его невероятной экспансии. Я освежила вашу память?
– Еще бы, – солгал я.
– Нужно знать, что в ту эпоху Ближний и Средний Восток были поделены между двумя враждующими империями: Византией и Сасанидской [35] Персией.
– Это уже ваша сфера!
– Да, но только пока! К несчастью, предстоящие мне исследования выведут меня далеко за пределы моей любимой темы. Как бы там ни было, я, с вашего позволения, закончу рассказ…
Она отпила глоток вина из бокала и продолжила:
– В шестьсот двадцать восьмом году между двумя империями произошли две войны. Последние. Да, Византия в них победила, но оба соперника истощили силы. Образовалась брешь, в которую и хлынули мусульмане. Абу Бекр, тесть Магомета, становится его преемником. Его называют Халиф, что означает «доверенное лицо Пророка». Чтобы укрепить свою власть, он завоевывает всю Аравию и насаждает там ислам. За Аравией последуют Ирак, Сирия и Египет.
– Стало быть, мы снова в Сирии! – перебил я.
– Вот именно! В шестьсот тридцать шестом году, то есть спустя шестьсот лет после визита Петра в Антиохию, войска халифа Абу Бекра захватили Сирию. Иерусалим пал в шестьсот тридцать восьмом году. Здесь важно понять вот что: несмотря на истовую веру, арабы – не варвары, разрушающие все на своем пути. Напротив, они проводят очень умную политику интеграции завоеванных стран, и эта гибкая система прекрасно функционирует. Обращение в ислам совершается постепенно. Поэтому реликвии, найденные в Антиохии и Иерусалиме, не были уничтожены. Порой халифы присваивают их, хранят как некую святыню. Более чем вероятно, что в руках одного из халифов оказался и Йорденский камень. Наверняка известно то, что в восьмом веке им владел Харун ар-Рашид, несомненно самый выдающийся халиф династии Абассидов.
71 
