10 
И в это время зазвонил личный телефон полковника. Он взял трубку, и по тому, как вытянулось его лицо, Артем заключил, что разговор шефу предстоит нелегкий.
– Да… Да… Конечно, дорогая… – Голос Петра Каллистратовича стал тонким и заискивающим.
Похоже, звонила жена шефа. Майор поднялся, но выйти без разрешения не решался – стоял, неловко переминаясь с ноги на ногу и нервно теребя пока еще тонкую папку с документами по делу своего друга.
– Иди, иди! – замахал на него рукой полковник, на миг вернувшись к реальности. – Потом…
Лоб Петра Каллистратовича блестел от мелких капелек пота.
"Чертовы бабы! – гневно думал Артем, шагая к своему кабинету. – Если уж достают мужика, так до самых печенок. Слава Богу, моя отрывается всего лишь раз в месяц…" Как старшему оперу, ему давно полагался отдельный кабинет. Да и звание предполагало кое-какие льготы в этом отношении. Однако свой закуток майор получил совсем недавно, где-то около полугода назад. На все просьбы посодействовать в этом вопросе шеф отвечал ссылками на западные кинофильмы: "Видел, как работают американские полицейские?
То-то. Все находятся в одном помещении. Кроме начальника. А вам хочется каждому по офису. С секретаршей. И мягким диваном…" И все-таки комнату Артему выделили. Помог случай: сократили должность одного из замов начальника управления, и в результате обычных в такие моменты перетасовок ему достался кабинет размером три на четыре метра. Он находился в старом крыле здания и был таким неухоженным – просто развалюха – что на него никто не претендовал.
Майор махнул рукой на принципы и подключил к ремонту одного из своих "клиентов", которому светило около трех лет, попади дело в суд. И теперь к Артему ходили коллеги на экскурсию, чтобы полюбоваться дорогими обоями, шикарным письменным столом, узким, но очень симпатичным диванчиком, а также новой столяркой, и втихомолку позавидовать. Благодарность подследственного простиралась столь далеко, что по выходу из ИВС он нашел спонсоров, подаривших городскому угрозыску пять компьютеров, один из которых стоял в кабинете майора.
Разложив бумаги на столе, Артем задумался. Где тот кончик ниточки, ухватившись за который можно будет размотать все дело? Никто ничего не видел, никто ничего не знает.
Все как обычно. Почему-то на момент свершения преступления свидетели глохнут и слепнут. А потом несут совершеннейшую ахинею. Или отнекиваются. Майор точно знал, что его друг, бывший опер, настоящий профессионал, всегда был начеку. И дверь абы кому не открывал. А она, между прочим, железная, с мудреными замками. Такую разве что тараном можно прошибить. А эксперт твердит, что ее открывали только ключом.
Значит, Мишка был знаком с убийцей.
Знаком ли? Конечно, не факт. Тогда кому он мог открыть дверь без опасений? Сотруднику милиции – раз, работникам коммунальных служб – два… Стоп! Не годится. Поздним вечером коммунальщики по квартирам не ходят. И все равно нужно проверить. Пометим…
Дальше: соседям – три. Соседи… Артем перетасовал свидетельские показания соседей и отрицательно покачал головой – нет, маловероятно. Что, однако, не дает никакого повода не отрабатывать и эту линию.
Единственная зацепка (за неимением лучших) – дети-попрошайки. Вот малышам сердобольный Мишка точно открыл бы дверь. Мог убийца использовать детей для проникновения в квартиру? Запросто. Но такая версия предполагает сговор пацанов с бандитом. Или бандитами. Хотя… Детей могли запугать. Бездомными попирает, кто хочет и как хочет.
Впрочем… Артем горько ухмыльнулся. Он хорошо знал, что собой представляют такие дети. Школа даже не жизни, а выживания, научила их многому. В том числе, к сожалению, и не совсем хорошему. Ради денег бездомные дети могли пойти на любое преступление. Без малейших угрызений совести. И добыть от них признание в таком случае труднее, чем у опытного рецидивиста.
Ладно, допустим и впрямь дети работали по наводке. Тогда можно предположить, что Мишку вели. За ним следили. Дождались, пока он будет дома один, и… Вполне вероятно.
Но тогда возникает закономерный вопрос, с какой стати безобидному калеке прицепили "хвост"? Что он мог знать? Что искали в его квартире? Нашли? Не похоже. Иначе Мишку не подвергли бы допросу с пристрастием.
А может все гораздо проще? Например, самая заурядная месть. Миша за свою бытность в угрозыске немало всякой швали отправил на тюремные нары. Что ж, нужно покопаться и в старых делах.
10 
