Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
123 
– Ты сейчас скажешь, Геночка, что все это лишь журналистские домыслы, клевета и вообще никакие ничему не доказательства? – сказал Больной, допивая вино из бокала.
– Ты же сам это прекрасно знаешь, – буркнул Кривицкий, и Мазур буквально-таки слышал, как в его мозгу шуршат процессоры в поисках оптимального решения. К мясу он так и не притронулся.
– Я – знаю, – продолжал Больной. – Но я уже сказал тебе, что мы никаким судам ничего доказывать не собираемся. Мы себе доказываем.
– И вас это убеждает?
– Вполне, – сказал Больной. – Смотри, что получается, Ген. Вырисовывается преинтереснейший треугольник: ты, Хадашев и Говоров. Все друг друга знали, но свое знакомство отчего-то скрывали. Лишь ты своего знакомства с покойным Анатолием Витальевичем не скрывал, разве что не афишировал, насколько оно было тесным…
– А я обязан что-то афишировать?
– Разумеется, нет. Только не кто иной, как Говоров, скрывал и уничтожал улики, вообще, делал все, чтобы увести расследование в сторону. Это известно доподлинно. Тебе привести доказательства?
Кривицкий едва заметно перевел дыхание, в очередной раз утер пот со лба и хохотнул.
– Да ну, иди ты! Говоров уводил расследование? А при чем тут я, позволь поинтересоваться?
– И в самом деле, – подключился Малышевский. – Очень удобный способ защиты. Мол, это все Говоров, он задумал, он исполнил и, зная о твоем знакомстве с Хадашевым, перевел все стрелки на тебя. Он и есть главарь, а ты совершенно ни при чем… Только вот незадача: с какой такой радости ему переводить стрелки именно на тебя?
– Это ты у меня спрашиваешь? Вот у него и спроси. А заодно спроси и своих бойцов, которые не смогли взять его живым.
– Правильно, Гена, все правильно, – откинулся на спинку стула Малышевский. – Ты же интересовался подробностями и знаешь, что там были гости. Согласен – сработали не очень хорошо, но… Но перед тем, как застрелиться он назвал фамилию. И угадай, чью.
Кривицкий засмеялся.
– Что ты ржешь, Геночка? – Больной отодвинул от себя тарелку и достал сигареты.
– Да потому что даже под пыткой Толя Говоров не выдал бы меня. Не тот он был человек. Стало быть, и доказательства все ваши липовые.
Глава пятнадцатая
ПРИГОВОР СУДЬБЫ
Повисла пауза. А Кривицкий, наслаждаясь произведенным эффектом, напротив, свою тарелку к себе пододвинул, вооружился ножом с вилкой и взялся за мясо, будто не ел неделю.
– Ну что вы застыли, аки в немой сцене, други мои? – наконец спросил он с набитым ртом. – Не ждали, что проговорюсь, что проколюсь на такой мелочи?
Он сам налил себе вина, выпил залпом почти до дна и сказал вдруг жестко:
– Не дождетесь. Просто надоел этот ваш идиотский спектакль. Шашлыки, свидетели, вино, обвинения… Поначалу интересно даже было, а потом надоело. Ну да, это я. Вы хотели признания? Пожалуйста: это я. Ну и что дальше? Убьете меня?
– Сука ты, Гена, – тихо сказал Больной. – Мы же были в одной команде…
– Сука, – согласился Крепыш и потянулся к блюду с зеленью. – Знаете старинный анекдот? Как-то одного человека попросили: «Скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты! – в ответ на что Иуда радостно засмеялся».
Кривицкий хохотнул. Никто его не поддержал. Тогда он пожал плечами, в молчании доел шашлык, потом достал из стаканчика зубочистку и принялся преспокойно ковырять в зубах.
– Вот ты, Саша, весь из себя такой респектабельный и европейский, – сказал он. – Винцо попиваешь, правильные речи говоришь. О совести, о некрасивых поступках, о красивых поступках… А тебе напомнить расстрел в одной из московских бань в девяностом году? Это когда в VIP-апартаментах положили из автоматов одиннадцать человек. Шестерых посетителей бани, девочек по вызову, банщицу и массажистку. Причем никто не мог понять мотивов – кого и за что заказали, потому что там собрались на отдых люди невысокого полета, особо ни с кем не конфликтующие… Только очень немногие знали, что тогда и впрямь положили случайных людей. Что на тот вечер апартаменты заказал совсем другой человек, который за несколько часов до назначенного времени заказик-то свой и снял. И тем счастливчиком, лишь по чистой случайности избежавшим смерти, был твой тогдашний наиглавнейший конкурент, дорогой мой Александр Олегович, с которым ты бился за контрольный пакет акций одной нефтяной компании. Вот вместо него и погибло аж одиннадцать ни в чем не повинных человек. Правда, своего ты добился…
123 
