Особенно,... 
80 
Скоро она вошла в ритм работы. Ей всегда очень нравилось наводить чистоту и расставлять все по местам; это, кстати, было одной из причин того, что служба в военно-воздушных силах ей весьма подходила. Военная аккуратность — отличная штука, и это был совсем не тот бездушный порядок, что царил в монастырском саду; просто все всегда было на своем месте и сохранялось в наилучшем виде. Кики оторвала от одной из тряпок длинную полосу и подвязала волосы. Ей пришлось трижды возвращаться через сад в кухню, чтобы набрать чистой воды. Женщины по-прежнему помалкивали, если Кики сама не обращалась к ним, но Изабель после второго возвращения девушки приготовила для нее большую кружку травяного чая я ломоть хлеба; а когда Кики явилась за водой в последний раз, старая женщина с дрожащими руками робко улыбнулась ей.
Кики заметила, что солнце уже высоко, а день просто замечательный, но она была слишком занята, чтобы обращать внимание на что-либо еще, — пока наконец не выпрямилась, застонав и схватившись за поясницу. Она отступила от статуи и изучила взглядом свою работу.
— О! — выдохнула Кики, пораженная внезапно открывшейся красотой статуи.
Отмытая Пресвятая Дева, казалось, лучилась жизнью. Теплый свет множества свечей падал на ее голубое платье и глубокое золото волос, и казалось, что Пречистую Деву окружает прозрачная нежная радуга.
— Ты проделала отличную работу, дочь моя.
Голос Геи раздался сзади, и Кики, обернувшись, увидела богиню, присевшую на краешек ближайшей скамьи. Сегодня на ней было платье из шелка настолько белого и воздушного, что казалось, будто великая Гея поймала клочок облака и закуталась в него.
Кики окинула церковь быстрым взглядом. Она понятия не имела, когда ушли те два монаха, нос облегчением отметила, что внутри нет ни души.
— Я рада, что тебе нравится. — Кики вытерла мокрые руки о перепачканный балахон и подошла к Гее. Со вздохом она опустилась на пол у ног богини. Прислонившись к скамье, она улыбнулась Гее. — До чего же утомительное дело — обдирать всю эту паутину!
Гея посмотрела на статую.
— О ней не вспоминали многие годы. Я хочу, чтобы ты знала: ты не просто смыла с нее какое-то количество грязи. Ты смыла ненависть и пренебрежение.
— Как это? Я не понимаю.
— Ты поймешь, дочка. Ты поймешь. — Богиня протянула руку и отвела прядь волос с лица Кики. От этого прикосновения усталость девушки исчезла. — А теперь я чувствую, что ты подходишь к какому-то решению. Готова ли ты рассказать о нем?
Девушка кивнула. Глядя прямо в глаза богини, она сказала:
— Я люблю Дилана, и я хочу быть с ним всю жизнь.
Бесконечная печаль проскользнула по лицу Геи, но так мимолетно, что девушка решила: ей это просто почудилось.
— Что ж, Дилан — это мудрый выбор, — сказала Гея, нежно, по-матерински касаясь щеки девушки.
— Ты хочешь сказать — если не считать того, что я не могу жить в море, где Сарпедон может убить его и изнасиловать меня? — Кики уперлась локтями в колени и опустила голову на ладони.
— Я должна просто обратиться к Лиру с просьбой.
Кики покосилась на богиню, ничуть не обманутая той легкостью, что звучала в голосе Геи.
— Если бы это было так просто, ты бы давно это сделала, — сказала она.
— Но ты до сих пор не была уверена, что любишь Дилана, — возразила богиня.
— Ты думаешь, Лир к тебе прислушается? — осторожно спросила Кики, боясь надеяться.
Улыбка Геи была воплощенным соблазном.
— Прислушивался прежде. И ты — доказательство тому.
Кики чуть было не ляпнула, что Гее совершенно не обязательно вдаваться в подробности, но вовремя прикусила язык. Потом посмотрела на богиню и увидела, что та наблюдает за ней весело горящими глазами… обе расхохотались.
— Да, есть вещи, которых не хотят знать все дочери, — сказала Гея, отирая выступившие слезы.
— Да, в этом ты права, — согласилась Кики, потом добавила: — Вообще-то ты всегда права. А потому мне хочется знать, как ты думаешь: я действительно приняла правильное решение, выбрав Дилана?
— Прежде чем я тебе отвечу, я хочу, чтобы ты ответила на один мой вопрос, дочка. И не нужно ничего обдумывать; мне нужно знать, какой будет первая мысль, пришедшая тебе в голову. — И она быстро сказала: — Что тебе больше всего нравится в тритоне?
И Кики без малейших колебаний ответила:
— Его доброта.
— Ах, — вздохнула богиня. — Да, понимаю. Что ж, тогда я действительно уверена, что твой выбор правилен. Потому что когда волнение, вызываемое его телом, угаснет, а ты захочешь по-прежнему соблюдать клятвы, данные одному-единственному, доброта станет тем бальзамом, который исцелит раны, наносимые жизнью.
80 
