Последние отзывы

  105  

Ее представили стольким людям, что голова пошла кругом. Но все шло хорошо. Объявили герцога Бриджуотера. Она метнула взгляд на Родгара. Совпадение? Едва ли. Не иначе как она все неправильно поняла. Неужели он намерен выдать ее за герцога?

Она разглядывала Бриджуотера с противоположного края комнаты. Он казался вполне приятным и одет был должным образом, но так, словно одежда была для него не важна. Ей это понравилось. Он был невысок и худощав, но из своего отчета она знала, что когда-то у него было слабое здоровье. Что бы там ни было, она нашла, что этот мужчина проживет долгую жизнь. Но не с ней.

Когда ее представили ему, Дамарис присела в реверансе.

— Меня восхищает то, что я слышала о ваших каналах, ваша светлость.

Его глаза вспыхнули.

— Да? Знаете, дело идет хорошо. Многие сомневались, но теперь поняли. Вскоре каналы будут по всей Англии. Они ускорят прогресс, сделают путешествия приятными. Гораздо лучше скользить по каналу, мисс Миддлтон, чем трястись по дороге.

— А не будет ли это медленно, ваша светлость?

— А зачем спешить? Наслаждайтесь путешествием. Однако мне все еще нужны деньги. Насколько я понял, вы богатая наследница.

Дамарис чуть не рассмеялась от такого нахальства, хотя нашла его честность подкупающей. Он как доктор Телфорд. Когда речь идет о новом перспективном лекарстве, все остальное не имеет значения.

— Вы ищете дополнительных инвесторов? — поинтересовалась она.

— Всегда, дорогая леди, всегда. Но если вы заинтересованы в более близком участии, я не буду против.

Он кивнул и отошел. Дамарис взглянула на Фитца и поймала на себе его взгляд. Он сразу же переключил внимание на одну из двух сильно накрашенных женщин, сидевших по обе стороны от него, в которых было что-то хищное. Едва не рыча от негодования, Дамарис направилась к ним, обмахиваясь веером и испытывая непреодолимое желание треснуть им обеих гарпий. Фитц представил леди Трешем и миссис Фейн.

— Какое удовольствие познакомиться с герцогом, прославленным строителем каналов! — Леди Трешем вскинула выщипанную бровь. — Он не говорит ни о чем, кроме водных путей. Это забавляет вас, мисс Миддлтон?

Фитц извинился и отошел.

Дамарис была рада, что дала ему возможность убежать.

— Герцог всегда интересен, вы не находите? — проворковала она.

— Особенно неженатый, — усмехнулась миссис Фейн.

— Вы хорошо знаете Фитцроджера? — спросила леди Трешем с подчеркнутым интересом. — Такой красивый мужчина, но непозволительно порочен для невинной девушки. — Леди Трешем плотоядно облизала алые губы. — Однако испорченность куда увлекательнее, чем положение, не так ли, мисс Миддлтон?

— Испорченность? — Дамарис изобразила непонимание.

— Вас не предостерегли? — Миссис Фейн вскинула брови, слишком черные, чтобы быть натуральными. — Он очень распущен. Поразительно, что Родгар допускает Фитцроджера в свой круг.

— Но какое удовольствие для нас, Сюзанна.

— Он остановился здесь, — сказала Дамарис, стараясь не выдать голосом своей язвительности. Чтобы защитить Фитца, она решилась на преувеличение. — Маркиз возлагает на него большие надежды.

— Остается только надеяться, что покровительство Родгара удержит Лайдена от исполнения своих угроз, — сказала миссис Фейн, театрально поежившись. — Такой неприятный мужчина. — Но это все результат его увечья, — напомнила ей леди Трешем, — полученного, — добавила она, украдкой бросив взгляд на Дамарис, — в весьма интересной ситуации.

Дамарис напустила на себя скучающий светский вид:

— Когда застал Фитцроджера в постели с его женой? Кто об этом не знает!

Обе собеседницы вытаращили на нее глаза.

— Действительно, — наконец выговорила леди Трешем. — Это делает Фитцроджера таким восхитительно запретным плодом.

«Все мужчины, кроме твоего мужа, должны быть запретным плодом», — подумала Дамарис, но продолжала улыбаться, видя возможность проделать небольшую брешь в бесчестье, которое плотным кольцом окружало Фитца.

Хватит ли у нее духу?

— Должно быть, он тогда был еще очень молод, — задумчиво проговорила она.

Мисс Фейн язвительно рассмеялась:

— Дорогая! Вы и не ведаете, на что способны безбородые юнцы.

Дамарис изобразила смущенную наивность:

— Я и в самом деле плохо знаю жизнь, мэм. Мой отец предпочитал Восток, где и разбогател, а мама в его отсутствие жила тихо и уединенно. Думаете, все так и было, как говорят?

  105