Особенно,... 
50 
Нет. Он не желал брать ее силой. Он хотел большего, а для того, чтобы получить это большее, он должен показать Памеле себя, настоящего себя. И была ли она под отравляющим воздействием чар или нет, если то, что происходит между ними, всего лишь сексуальное влечение, то взаимоотношения с Памелой будут развиваться так же, как с другими его подругами. Они расстанутся, когда их тела насытятся друг другом.
Аполлон подумал о Гадесе и Лине, о том счастье, которое они обрели вместе. Он тоже хотел счастья, а его он никогда не найдет, если позволит страсти замутить разум. Аполлон вышел из тени, направившись к будущей возлюбленной широким уверенным шагом.
Он видел, в какое именно мгновение Памела заметила его. Ее глаза сразу распахнулись, а соблазнительные губы изогнулись в нежной приветственной улыбке. Сердце Аполлона громко заколотилось. Что это такое, что она заставляет его чувствовать, кроме обжигающего желания и тоски? Тревогу? Эта маленькая современная смертная могла заставить так волноваться бога света?
Пока он приближался, Памела ощущала нарастающее напряжение и возбуждение. Она искренне порадовалась, что купила новое платье от Шанель, и ее не беспокоило, что приобретено оно было совсем не на распродаже. По крайней мере, она уверена, что выглядит хорошо. Теперь только бы не начать болтать всякую ерунду, как последняя идиотка.
Глаза у него оказались даже прекраснее, чем ей запомнилось; это была синева глаз Пола Ньюмана, умноженная на пять. И он был высок. Чертовски высок. Восхитительно высок. Высоченный.
— Добрый вечер, сладкая Памела. — Аполлон взял ее руку и поднес к губам.
Он постарался, чтобы его губы задержались на ее коже на мгновение дольше, чем необходимо, но в то же время не настолько долго, чтобы она почувствовала себя неловко, — и был весьма рад, когда в ответ вспыхнули румянцем ее щеки. Да, он был опытен в деле обольщения… но при этом бог света определенно не имел опыта в настоящей любви.
— Ты выглядишь так, как будто кто-то должен сейчас написать твой портрет или поэму в честь твоей необычайной миловидности.
— Наверное, я должна поблагодарить, — ответила она, стараясь сохранить внутреннее равновесие. — Если «необычайная миловидность» — это комплимент.
— Именно так. — Он все еще не отпускал ее руку.
— Тогда действительно спасибо.
— Было бы за что. — Аполлон неохотно выпустил пальцы Памелы и сел рядом с ней. — Ты сегодня ни на миг не покидала мои мысли, Памела.
Его взгляд скользнул от прелестного лица к телу, потом к длинным скрещенным ногам, которые Памела держала так, чтобы они были видны целиком.
— Должно быть, твоя лодыжка уже совершенно здорова, если ты не побоялась снова надеть такие ходули.
Памела улыбнулась и повертела ступней.
Она чувствует себя отлично. И это вовсе не ходули. Это новинка сезона от Прада, и они стоили мне целое состояние, но я в них просто влюбилась, так что мне ничего не оставалось, кроме как забрать их к себе домой.
— Повезло же твоим туфелькам, — сказал Аполлон чуть охрипшим голосом.
Он наклонился и обхватил лодыжку Памелы; осторожно проведя большим пальцем по коже, он нащупал то место, где находились кости и сухожилия, которые он исцелил прошлой ночью. Он хотел лишний раз убедиться, что там все в порядке. Но вдруг понял, что ему слишком трудно сосредоточиться на лечении. Нога Памелы выглядела так сексуально в этих крошечных штучках, изображавших собой туфли… да к тому же ногти оказались окрашенными в ярко-красный цвет в тон платью… Было нечто невероятно возбуждающее в этих почти полностью обнаженных ногах и в этих алых ноготках…
Памела чувствовала, как его пальцы осторожно скользнули от лодыжки вверх, и внутри стало горячо, как будто она сделала большой глоток дорогого шотландского виски. Она пожалела о том, что он наконец отпустил ее ногу.
Аполлон махнул рукой официанту и распорядился принести бокал вина.
— Ты уже знаешь, чем сегодня занимался я — думал о тебе. Расскажи теперь, что делала ты в Лас-Вегасе, пока время до нашей встречи тянулось так медленно.
Неплохо, подумала Памела, неплохое начало разговора. Им необходимо говорить, потому что ей нужны время и светская болтовня, чтобы совладать с разбушевавшимися гормонами. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не начни бормотать, как безмозглая курица!
— Ну, прежде всего я сделала то, что позволяю себе очень редко. Я проспала допоздна.
50 
