67 
Наконец тяжелодышащая элита расползлась в разные стороны. Кукумахох Двадцать Девятый, очень довольный, взобрался на любимого министра и удалился в свой дворец, похожий на перевернутую вверх дном корзину для овощей. Царю досталась нитка стеклянных бус взамен дюжины оплеух и полуоторванного уха.
К вечеру вернулись охотники, увешанные тушками цесарок. Мекал подстрелил небольшую антилопу, а матросы триремы — рослого красавца жирафа.
— Анад исчез! — объявил Мекал своему кормчему. Астарт и Мекал отправились на розыски охотника.
Заодно Агенор попросил их присмотреть глыбу для якоря. Прежний был легок для океанской прибойной волны.
Лес Пунта — это совсем не то, что рисует воображение при мысли о тропиках. Здесь преобладали низкорослые искривленные деревья, опутанные сохнущими лианами, да целые массивы невзрачного колючего кустарника. И еще повсюду во множестве голые молочаи, истинные владыки скалистого рельефа. Их мясистые отростки-ветви тянулись к небу десятками канделябров с увесистыми «свечами».
Один только вид древесных молочаев внушал мореходам мысль о необычности этой земли. Пронзительно стрекотали кузнечики. Где-то мелодично ворковало сразу несколько горлиц.
Неожиданно Мекал натянул тетиву лука. Стрела чиркнула по камню, выбив искру и подняв облачко пыли. Астарт разглядел толстого варана, удирающего с шипением под скалу.
— Грелся на солнце, — сказал юноша, накладывая на тетиву новую стрелу.
— Отыщем Анада, вернемся сюда и вытащим его за хвост. — Астарт взобрался на скалу и установил на ее верхушке круглый камень для отметки. — Фага рассказывал: такие блюда он делал из варанов, что все, кто отведал и не умер от обжорства, лучшими его друзьями стали.
Мекал походил на девушку тонким станом и нежным лицом. «Совсем как юноша из легенды», — подумал Астарт.
— Твою невесту, случайно, не Шане зовут? — спросил он.
Мекал заулыбался.
— Шане. Но другие ее зовут совсем по-другому.
— Ты и в матросы пошел, как тот Мекал из сказки, чтобы стать пиратом?
— Астарт, ты провидец. Астарт улыбнулся.
— Пират Мекал, владыка морей, защитник обиженных и судья для всех неправых.
— И еще мститель.
— Но что тебе сделал мир в твои-то годы? Кому мстить?
— Астарт, правда, что ты убил жреца в Тире?
— Правда. Но пока все считают, что того Астарта покарали боги, кары людей будут дремать. Понятно?
Мекал с восхищением смотрел на товарища.
— Но почему ты не пират?
— Такие пираты, как Мекал из легенды, всего лишь легенда. Невозможно быть пиратом и человеком одновременно. Даже святой отшельник на пиратском корабле начинает мечтать о власти и богатстве. Мстить своим обидчикам надо. Древний закон Ханаана гласит: «Умирая, убей того, кто тебя убил». Но связать жизнь с разбоем — значит погубить эту жизнь. — Я так мечтал… — Как ты попал к адону Агенору? — Отец утонул в шторм. Его кормчий, Медуза, продал в рабство за долги всю нашу семью. Мать умерла: наступила на ядовитую рыбу, когда собирала для хозяина моллюсков. Сестра осталась наложницей-рабыней у Медузы в доме. А меня выкупил адон Агенор и дал вольную. Он хотел и сестру выкупить, Медуза не согласился, даже госпожа Меред его уговаривала.
— У матери кто был хозяином?
— Альбатрос. Обогнув стороной непроходимые заросли низкорослых пальм, Астарт и Мекал остановились на краю каменистого обрыва, на дне которого блестело чистое зеркало небольшого водоема. Несколько быстроногих антилоп испуганно шарахнулись прочь, мореходы не успели даже разглядеть их.
— Вот примерно здесь Анад отстал от нас.
Они несколько раз крикнули в надежде, что исчезнувший отзовется. В ответ — лишь стрекот саранчи да шорох ящериц в камнях.
И тут они увидели трех финикийцев, с треском продирающихся из зарослей низкорослых пальм. Один из них и был горе-охотник. На лице Анада — ни кровинки, это было заметно, несмотря на красноморский плотный загар.
— Вот саданул кто-то. — Он показал Мекалу, затем Астарту большую шишку на голове. — Потом затащили в заросли. А там термитов!..
— Ну и шутники у Агенора! — расхохотался кормчий Скорпион. — Хвали богов, парень, что мы оказались рядом и небо снабдило наши уши чуткостью. Слышим, кто-то ворочается, ну, думаем, зверюга, вроде носорога…
— И не ворочался я.
— …а пошли, Анад-охотник! Вот потеха! Правда, Нос?
67 
