111 
Словом, к обеду управились с «пеной» – рядовой шпаной, посещавшей сатанистский салон ради водочки, травки и не скованного предрассудками группенсекса. Примерно две трети из них всерьез отдавались поклонению Князю Тьмы, остальные валяли дурака, воспринимая чернокнижные радения в качестве неизбежной нагрузки к вышеперечисленным удовольствиям, вроде скучной речи секретаря парткома о международном положении и задачах партийного строительства, оглашаемой перед началом грандиозного банкета. Объединить их всех в категорию «шпаны» позволял один-единственный признак: никто из них никогда не видел лица Мастера. Хрумкина в том числе. И в той квартире (арендованной на долгий срок через длиннющую цепочку посредников, которую пока что не прошли из конца в конец) и на даче (вообще непонятно кому принадлежащей) Мастер неизменно оказывался первым и встречал прибывших, будучи уже в маске. Даже прочно шизанутая художница Вика (автор найденных на даче картин-жутиков и «хранительница очага»), особа, сексуально приближенная к Гроссмейстеру, лица его за полгода не видела ни разу (что, как она призналась, ее лишь дико возбуждало). Похоже было, что сатанисты не врут, – чересчур уж разные люди, они твердили одно и то же, хотя в камере, как заверяли дежурные, не сговаривались. Сопоставляя их показания, вранья касательно этой загадки так и не выявили. Не в том они были состоянии, чтобы крутить.
Дело в том, что Мастер, сволочь такая, ухитрился уйти. Во дворе подобрали лишь маску из черной замши, словно предводитель сатанистов и в самом деле ускользнул неведомыми тропками в прилегающий астрал. Но никто, конечно, столь иррациональной гипотезе не верил. Тем более что в высоченном глухом заборе обнаружили при тщательном осмотре нечто вроде потайной двери – нижние половинки четырех вертикальных досок оказались перепиленными поперек и вертелись вокруг горизонтальной оси, снабженные у двух нижних концов несильными пружинами. При известной практике, зная секрет, в этот лаз можно было выскочить моментально (узнав об этом, Даша уверилась, что ей тогда не почудилось: голос Мастера перед самым вторжением оперативников и в самом деле звучал в отдалении от толпы – видимо, он помаленьку отступал во мрак, к лазу, подозревая ловушку и догадавшись о Дашиной подстраховке).
Воловиков полагал сначала, что Мастер просто-напросто скинул маску и замешался в толпу, но эта версия рухнула еще утром. Во-первых, собака, доставленная на дачу через час с лишним, взяла у забора с внешней стороны, как раз возле лаза, чей-то след и вела по нему проводника метров двадцать, но потом зачихала и работать не смогла (с рассветом там обнаружили махорочно-перечную россыпь, густо припорошившую стылую бесснежную землю – старое, но действенное антиищеечное средство). Во-вторых, допрошенные порознь сатанисты все как один уверяли, что никакого незнакомца (а лишенный маски Мастер был бы для них незнакомцем) после вторжения милиции в их рядах не прибавилось. Утром у всех взяли отпечатки пальцев, но ни один не совпадал с зафиксированными на маске. А ведь Даша своими глазами видела, что Мастер был без перчаток. Как ни печально, Мастер улизнул. Время у него было, по периметру дачу не оцепляли, разделив внимание меж мечущейся толпой сатанистов и с погоней за стрелявшими…
И все же Мастер не мог оставаться инкогнито, этаким безликим Фантомасом, решительно для всех. Так не бывает. Кто-то, пусть даже один-единственный человек, должен быть посвящен в тайну, знать Мастера, видеть без маски, где-то с ним встречаться ради решения каких-то организационных вопросов. Славка с Косильщиком поехали побеседовать по душам с пятью членами секты, чьи имена всплыли на допросах, хотя в ту ночь они отчего-то не присутствовали. Даша, оставшись одна в кабинете, после вдумчивого прочтения протоколов допросов долго чертила схемы, пытаясь определить, кто появлялся на шабашах заведомо раньше других, вычеркивала одну фамилию за другой (не зрил, не зрил, не зрил…), и, наконец, в списке остались двое – Кравченко и Пожидаев, коммерсант средней руки, тот, что баловался кокаином. Расчет был немудреный – мало того, решительно все показали: когда они появлялись в квартире или на даче, эти двое всегда там ждали. Кроме того, Даша помнила: лишь те двое да Паленый стояли возле добычи, когда она валялась связанная в амбаре, все прочие держались поодаль, словно статисты без речей или хор в древнегреческой трагедии. Вдобавок Кравченко оказался единственным, кто носил на балахоне обильную шитую символику, все остальные, даже Мастер, щеголяли в простых черных хламидах…
111 
