Особенно,... 
90 
– Что ты этим хочешь сказать? – раздраженно спросила она. Страдания в результате несчастного случая – ничто по сравнению с тем, что ожидает Золотого Оленя, если он будет разоблачен.
– Англичане разделяют взгляды викингов на рок, Мадлен. Судьбу нельзя изменить. Наш выбор состоит лишь в том, встретить неизбежное с честью и отвагой или опозорить себя, пытаясь ускользнуть.
– Но ты нормандец, не только англичанин.
Она произнесла это как вызов. Он опустил взгляд на свой кубок и медленно перевернул его.
– Разве?
Ледяная дрожь пронизала ее при таком признании вины.
– Лучше бы тебе быть им.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Не слишком-то мудро угрожать мне, Мадлен.
– А тебе не приходит в голову, что и у меня есть чувство чести? И достаточно отваги, чтобы поступать так, как я считаю правильным?
Он остался спокойным.
– И тебе это удается?
– Я молю Господа, чтобы он дал мне сил.
Эмери глубоко вздохнул.
– Я тоже. Прежде всего я хотел бы видеть в жене такие качества, как честь и отвага.
Мадлен бросило в жар. Он вплотную подошел к вопросу, который ее интересовал, – их взаимные чувства друг к другу.
– Даже если это приведет тебя к смерти? – спросила она.
Он слабо улыбнулся:
– Даже тогда.
У Мадлен учащенно забилось сердце и задрожали руки.
– Ты сомневаешься в моей отваге? Он немного подумал.
– Нет, я думаю, что ты очень смелая.
– Значит, ты сомневаешься в моей честности?
Он промолчал, и это уже было ответом. Мадлен пыталась найти объяснение. В тот день, в хижине, он был разгневан из-за жестокого обращения с людьми.
– Это дядя Поль заставил всех местных так страдать. Я делала, что могла, но я была так же бессильна, как и остальные. Однажды, когда я попыталась противостоять ему, он пригрозил выпороть меня кнутом.
– Я понимаю, что ты не слишком-то много могла сделать.
– Тогда в чем дело? – Она ломала голову, пытаясь понять, в чем ее вина. – Я была девственна, когда вышла за тебя. Ты это знаешь.
Он сощурил глаза, глядя на нее с жестокой насмешкой.
– Но и только.
Мадлен вскочила.
– Так ты из-за этого испытываешь ко мне неприязнь? Из-за того случая? В тот день у реки? – Она заметила, что привлекает внимание, и сбавила тон: – Ну кто бы говорил! Что я слышу? Сам-то ты хорош!
Он схватил ее за руку.
– Между мужчинами и женщинами есть разница, и преогромная.
– Да! – закричала она, вырываясь. – Мужчины не способны принять правду, если она колет им глаза!
Воцарилось гробовое молчание. Мадлен оглянулась вокруг и увидела гневные, возмущенные лица нормандских рыцарей. О Господи!
Эмери схватил Мадлен и, взвалив на спину, понес наверх. В спальне он швырнул ее на постель.
– Храните меня, святые угодники! – прошептала она и оглянулась в поисках способа ускользнуть.
Можно было бы выскочить в окно, но он мгновенно схватил бы ее. Мадлен попятилась.
– Не надо! Прости меня! Мне не следовало этого говорить.
Он прошел вперед и, замахнувшись ремнем, с силой ударил по кровати.
– Кричи, – сказал он.
Мадлен от изумления раскрыла рот, потом прикусила губу, чтобы не засмеяться. После третьего удара она слабо вскрикнула.
– Это все, на что ты способна? – спросил он, продолжая стегать по кровати. – Тебя что, никогда не били?
– Ой! – вскрикнула Мадлен, начиная вникать в суть происходящего. – Перестань, пожалуйста, перестань! О Боже!
Эмери улыбался. Ей нравилось видеть его улыбку.
– Не-е-ет! – завопила она и стукнула большой деревянной миской о пол. – Смилуйся! Пощади! О Боже!
– Ты это уже говорила, – сказал он, и глаза его искрились весельем. – Прояви больше изобретательности!
– Трудно быть изобретательной, – пробормотала она, – испытывая такие страдания. – Широко раскинув руки, она пронзительно закричала: – Несчастный! Ты меня убиваешь! Пожалей меня, властелин моего сердца! Я буду до конца моих дней на коленях благодарить тебя! Всегда стану почитать тебя! Преклоняться пред тобою!
Эмери перестал размахивать ремнем и, прислонившись к стене, расхохотался до слез, держась за бока. Это было так заразительно, что Мадлен тоже закатилась смехом. Она была уверена, что в зале эти звуки слышны как отчаянные рыдания.
Когда она пришла в себя, лицо его еще сохраняло веселость. У Мадлен опять вырвался смешок.
– У тебя будет ужасная репутация.
– В этом-то и весь смысл. – Он стал серьезным. – Я не смог бы управлять этими людьми, если бы они считали, что я позволяю жене безнаказанно оскорблять себя и их.
90 
