125 
Поначалу прорваться на место взрыва не было никакой возможности. Все подходы к Пимкиному болоту оцепили внутренние войска, а внутри периметра работали специалисты, одетые в скафандры.
Интересно, что же, все-таки, там рвануло? Ядерный заряд?
Но вскоре я успокоился. Судя по минимальным предосторожностям, радиация в месте взрыва не наблюдалась. Солдатикам вообще не дали никаких защитных средств.
Значит, еще поживем на чистой природе, в собственном бунгало. Тем более, что мой главный раздражитель, ведьмак, испарился. В прямом смысле.
На берегу и в болоте насчитали всего шесть трупов сильно обезображенных трупов. Всех, кто находился в вертолете (судя по разговорам, которые подслушала баба Федора), взрыв разложил на атомы.
Но ведьмак со своим посохом исчез. Его так нигде и не нашли. Неужели ему и впрямь помогает нечистая сила?
Правда, по истечению некоторого времени и при более тщательном анализе ситуации, я понял, что в исчезновении ведьмака не было ничего необычного. Наш главный деревенский информатор баб Федора объявила, что этот сукин сын – «мериканский шпиён».
Откуда у нее появились такие сведения, она так и не призналась. Но, зная ее пронырливость, я совершенно не сомневался в том, что сообщение бабки очень близко к истине. Сохранить жизнь во время такого взрыва, а потом незаметно скрыться мог только опытный, отлично обученный профессионал. Коллега…
Вместе с ведьмаком пропали и мои два «крестника», отравленные стрелками. Они не пошли вместе со всеми на болото, потому что все еще болели. Однако у них хватило сил и здоровья слинять после взрыва в неизвестном направлении.
Для следствия секта оставила лишь свежую могилку с трупом (это был тот фраер, которого я грохнул на болоте) и еще одного своего товарища, который лежал в сарайчике, – того, что нечаянно подстрелил его брат по вере. Он так и не смог выкарабкаться после ранения. А похоронить его не успели.
Правда, у меня было подозрение (и небезосновательное), что ему помогли уйти в мир иной. Не такая уж и страшная у него была рана.
Но то не наши дела. Пусть в них ковыряются те, кому положено по должности. А мы с Зосимой первым делом избавились от чужих стволов и патронов. Это нам совсем ни к чему. Найдут и начнутся неприятности, а также расспросы с пристрастием: где взял, у кого, зачем и почему?…
Мне – как и всем остальным жителям Близозерья – хотелось быть в стороне от этого темного дела. Мой патриотизм уже давно дал трещину, а сейчас тем более я не хотел совать свой нос в расследование. Иначе мне пришлось бы ответить на очень много непростых вопросов. И не только ответить, а еще и выкручиваться.
Если учесть, что я везде числюсь как обычный офицер-отставник, а до моего бывшего начальства, которое может встать на мою защиту, очень далеко, да и вряд ли туда сейчас дозвонишься, то мое стремление держаться ниже воды, тише травы и даже не шелестеть станет вполне понятным.
Короче говоря, буря разыгралась не на шутку, но прошла стороной. Спустя неделю на месте взрыва остались лишь головешки от сгоревших деревьев и многочисленные сигаретные окурки. Их побросали специалисты, ломая головы над проблемой, которую выдало им Пимкино болото.
Что касается избы злосчастного Киндея, то ее заперли и опечатали. Будто можно сдержать нечистую силу сургучом и шнурками…
Я сидел на берегу озера и удил рыбу. Вчера деревню покинул последний вездеход, но в воздухе все еще слышался отвратительный запах выхлопных газов. Как хорошо, что все уже позади…
Зосима подошел ко мне сзади, как всегда, неслышно. Тоже мне, Дерсу Узала… Меня всегда задевало, что я в такие моменты ловлю мух. Как это у него получается? Я и сам вроде спец по тихому шагу, но чтобы так…
– Сидишь? – Зосима неодобрительно посмотрел на неподвижные поплавки.
И впрямь, клев был неважный. Наверное, рыба испугалась взрыва и нашествия бесцеремонных чужаков.
– Сижу…
– Дык, это, я к тебе по делу.
– Хочешь вытащить меня на охоту?
– Это будет завтра. Или послезавтра. А чичас мне нужна лупа. Она ведь у тебя?
– Да. Подежурь здесь, принесу…
Лупу я почему-то нашел под креслом. Как она туда попала? Ума не приложу. Еще раз полюбовавшись красивым орнаментом, украшавшим ее оправу, я уже вознамерился выйти наружу, как тут меня словно что-то схватило за рукав.
Стоп! Один момент… Я включил настольную лампу, хотя в избе и так было светло, и присмотрелся к гравированному на рукояти и ободке лупы рисунку.
125 
