Особенно,... 
104 
- Прости, мое сердце. Просто внутри меня живут демоны, и я не могу перестать бороться с ними. Это правда, что ты доставила мне сегодня огромное счастье. Я не должен позволить ничему его испортить.
- Ты ничего такого и не сделал. Ничто не может испортить сегодняшнюю ночь.
Лохлан нагнулся и поцеловал ее, отчаянно надеясь, что она говорит правду. Они шли по лесу, пока не подошли к приподнятому скальному выступу, маскирующему вход в туннель. Двое влюбленных остановились перед ним.
- Позволь мне пойти вместе с тобой, - внезапно проговорил Лохлан, гладя ее лицо. - Мы стали супругами, и я принес тебе клятву верности. Я уверен, мы сможем заставить всех понять, что моя любовь к тебе сильнее, чем кровь моего отца.
Эльфейм прикрыла его руки своими.
- То есть я просто поставлю семью перед фактом своего брака. Неужели они настолько незначительны для меня, что я не уважаю их право узнать об этом раньше остальных? Лохлан, меня ужасно ранило бы, если бы Кухулин ни с того ни с сего объявил, что выбрал себе супругу, не поговорив сперва со мной. Ты понимаешь, что я не могу этого сделать?
- Ты очень любишь свою семью. Я это понимаю.
- Речь идет не только о любви, но и о доверии, уважении и преданности. Я поклялась тебе в этом же самом.
- Я знаю, сердце мое, просто не могу представить, как мне жить вдали от тебя.
- Я пошлю за своими родителями, когда они приедут, скажу им и Кухулину. Потом мы обсудим, как сообщить о нас остальным жителям Партолоны.
Голос Эльфейм звучал гораздо увереннее, чем она себя чувствовала.
- Сколько времени это займет?
- Я сегодня же пошлю почтового голубя. Как только мама получит сообщение, она сделает все возможное, чтобы не задерживаться с отъездом. Ее взволнует моя просьба прибыть в замок Маккаллан. Наверное, она захочет принять участие в украшении замка и привезет с собой обоз красивых блестящих вещичек. - Улыбка Эльфейм выражала огромную любовь, которую она чувствовала к матери. - Это займет всего семь дней, может, немного дольше.
Она вглядывалась в его глаза, ища в них понимание.
- Я ждал тебя долгие годы, потерплю еще несколько дней. Не стоит и говорить об этом.
Эльфейм обняла его.
- Я постараюсь приходить каждую ночь. Ты будешь здесь, правда?
- Всегда, сердце мое, - проговорил он, уткнувшись в ее волосы. - Всегда.
Эльфейм нехотя отпустила его руки. Не оглядываясь, она скрылась в туннеле, но чувствовала, что он там, позади, смотрит, как она уходит. Факел негромко шипел и бросал слабый свет, отражая печаль, царящую на ее лице. Она устало вернулась в купальню и закрыла потайную дверь. Избранная завернулась в толстое одеяло, но продолжала чувствовать запах мужа, оставшийся на ее коже как мимолетная нежность.
Прежде чем ее окутал сон, Эльфейм от всего сердца помолилась своей Богине.
«Пожалуйста, Эпона, помоги им увидеть в нем человека, а не демона».
27
«Совершенно естественно, что я хочу наведаться к своей необычной новой пациентке в столь ранний час. Что из того, что предрассветные сумерки едва начали рассеиваться, а ночной туман до сих пор нависает над замком, подобно серому покрывалу. Волчонок мал, но уже успел пережить ужасные испытания. И вообще, нельзя оставлять такое крошечное существо наедине с Кухулином. Разве воин сможет позаботиться о хрупком и нежном создании? Я волновалась за детеныша. Мой сон был столь беспокойным именно поэтому, а вовсе не потому, что из головы не выходил Кухулин», - решительно сказала себе Бренна.
В его шатре было тихо, но она видела пляшущие тени, которые отбрасывала на матерчатую стену зажженная свеча.
- Кухулин? - нерешительно окликнула парня Бренна, придерживая рукой полог шатра.
Молчание.
- Эй, Кухулин, - позвала она громче.
Ей показалось, что она услышала негромкий ответ. Она отодвинула полог и скользнула в шатер.
Бренна старалась двигаться бесшумно. На узкой кровати кто-то пошевелился, и знахарка посмотрела в ту сторону. Кухулин лежал на спине и крепко спал, прикрытый одеялом, небрежно брошенным на ноги. Ворот рубашки был распахнут, и свеча освещала темно-рыжие волосы, которые посверкивали на груди. Бренна смотрела на них, не отрывая глаз, но тут же пристыдила себя за ребяческое поведение. Она много раз видела обнаженную мужскую грудь, хотя, конечно, ни один из тех мужчин не был Кухулином. Никто не смотрел на нее как он, показывая всем, что его интересует изуродованная знахарка, а не красивая, обольстительная кухарка. При этом воспоминании по животу Бренны разлилось сладкое тепло.
104 
