Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
10 
— О да, — сказал Бестужев. — Я вам так благодарен…
— Пустяки, — сделал энергичный жест Виттенбах. — Германец для германца в черный день… Забыл, как там дальше в этом стихотворении, но это и неважно, пожалуй… Я был так рад узнать, любезный Лео, что вы уцелели! Мы здесь о вас наслышаны, не удивляйтесь. Дело даже не в том, что умный предприниматель должен следить и через океан за развитием науки и прогресса в Европе. Как немец, я еще обязан не упускать из виду любые проявления германского гения, в любых областях. А вы — гений электротехники. О, не делайте столь смущенного лица! Скромность, конечно, украшает человека, но и цену себе нужно знать, хс-хе. Принижать себя тоже не годится. О вас шумела европейская пресса, мы здесь ее читаем…
Он расстегнул свой портфель, извлек целую кипу тщательно сложенных газетных вырезок, большей частью предварявшихся огромными заголовками сенсационного содержания. Иные из этих вырезок и Бестужев читал в Петербурге, в Генеральном штабе, готовясь к поездке в Вену, — кто же знал, что поездка окажется столь длинной, приведет его на другой конец света да вдобавок еще и не завершилась…
— Надобно вам знать, что я не инженер, не ученый и к электротехнике имею, как бы это выразиться, косвенное отношение, — доверительно продолжал Виттенбах. — Больше вам скажу: я до сих пор не могу уразуметь, что это за штука такая — электричество. Для меня оно имеет что-то общее со сказочными чудесами наподобие волшебных мечей или другой какой колдовской утвари — нечто невидимое, неописуемое, струящееся по проводам, моментально дающее о себе знать, стоит повернуть выключатель или рубильник… Когда я был мальчишкой, все это только начиналось, но смотрите, какой размах приобрело — трансконтинентальный телеграф, электрическое освещение, даже электрические автомобили… Впрочем, вам-то что рассказывать, вы ведь специалист…
Бестужев придал лицу скромно-значительное выражение. В его положении лучше было побольше слушать и поменьше говорить.
— Как я уже говорил, я деловой человек, — продолжал Виттенбах. Для делового человека, простите за откровенность, гораздо важнее уметь извлекать пользу из новомодных изобретений, нежели пытаться проникнуть умом в их сущность. А зачем, собственно? Достаточно знать, что они могут принести выгоду…
— Я, кажется, начинаю понимать, герр Виттенбах, — сказал Бестужев, тщательно подбирая слова. — Ваш деловой интерес лежит в сфере электротехники?
— В том числе, мой друг, в том числе… Я, знаете ли, занимаюсь и зерном, и железнодорожными перевозками… и являюсь совладельцем нескольких электротехнических предприятий. Электрические лампочки, трансформаторы, оборудование для телеграфных и телефонных станций… Но здесь имеются свои сложности… Вы, я уверен, легко меня поймете. Я составил представление о вас, как о деловом человеке, так о вас писали…
Бестужев легонько пожал плечами с выражением лица, которое можно было истолковать как угодно — в том числе и как легкую улыбку делового человека, знающего себе цену.
— Ох, простите, — словно бы спохватился Виттенбах. — Я так напористо перешел к делам… Совсем забыл поинтересоваться: быть может, вас должны были встречать родственники, друзья, деловые партнеры? И вы хотите теперь с ними связаться?
Положительно, в его глазах были напряжение и тревога. Не оставалось сомнений, что это хваткий делец, умеющий владеть собой, — но Бестужев как-никак был опытным жандармом и неплохо выучился читать по лицам потаенные мысли…
— Нет, что вы, — сказал он. — У меня здесь ровным счетом никого нет, я ехал в совершеннейшую неизвестность, надеялся, что и в одиночку, без протекции и связей не пропаду…
Лицо Виттенбаха определенно просветлело.
— Великолепно, мой мальчик! — воскликнул он с чуточку преувеличенным пафосом. — Уверенность в себе — это, черт побери, нешуточная сила… Вы сделали правильный выбор, клянусь честью. У этой страны, между нами, масса недостатков, но есть и несомненные достоинства: умный и предприимчивый человек способен здесь подняться до высот, каких он не одолел бы в тесной и архаичной, что уж там, старушке Европе… Вы мне, право же, чертовски напоминаете меня в молодости, Лео. Я тоже приехал сюда с довольно скромной суммой денег, но верил в себя, не опускал рук, и судьба воздала сторицей… Так о чем это мы… Да, здесь имеются свои сложности… Видите ли, друг мой, очень тяжело вести дела там, где за многие годы до того все, так сказать, господствующие высоты были прочно заняты другими. Не, скрою, мои предприятия приносят приличный доход — но это гроши по сравнению с теми золотыми потоками, что текут в карманы электрическим королям. И такое положение может сохраниться сколько угодно долго. Вы догадываетесь, в чем причина? Не в какой-то там особенной деловой хватке, а в обладании патентами, то есть основой основ. Господа Эдисон, Вестингауз и некоторые другие, владея патентами, снимают, попросту говоря, жирные сливки… ну, а на долю пришедших позже, вроде меня, выпадают остаточки. Понимаете? О да, вы ведь умны, вы поняли суть проблемы… Выигрывает тот, кто является хозяином патентов, и уж в особенности — патентов на нечто новое, оригинальное, делающее владельца монополистом…
10 
