Эпилог

Их все-таки наградили – всех до одного. «Ската», предположим, отыскали не они, но в такой ситуации совершенно не важно, кто нашел. Главное, за чем тебя посылали, то ты и привез. А все прочее – неуместная в сухих рапортах лирика.

А Лаврику не пришлось даже надкусывать фуражку – все прошло в точности так, как он и предсказывал. Шумиха получилась грандиозная, Мазур сам читал. Примерно через месяц Лаврик, ухмыляясь, подсунул ему пачку англоязычных вырезок и тут же перевел несколько испанских. Серьезные научные круги, как и следовало ожидать, лорду Шелтону не поверили ни на грош, поскольку никаких вещественных доказательств он и на сей раз предъявить не мог. Но те газеты, для коих сенсации были хлебом насущным, недели две смаковали эту историю на все лады. Вышло даже несколько книг под завлекательно-хлесткими заголовками.

Разумеется, в паре-тройке кабинетов по другую сторону океана сидели люди, прекрасно сообразившие, что же произошло на самом деле, но об их существовании мало кто знал, а сами они помалкивали, опять-таки за недостатком улик. Так что вакханалия вокруг «Пескадорского феномена» раскрутилась на всю катушку и бушевала долго.

И еще до того, как она пошла на спад, Кимберли вытянула-таки свой счастливый билетик, надежно сцапала за хвост Жар-птицу. Мазур ручаться мог, без малейших в том заслуг Билли Бата. Кто-то в Голливуде уцапал конъюнктуру – и на экраны вышел роскошный фильм под названием «Синяя линза», где Ким играла, в общем, почти что саму себя в той истории, и неплохо. Сценаристы, конечно расцветили и приукрасили многое до полной неузнаваемости. Лорда Шелтона, к примеру, играл не лысый коротышка, а седовласый красавец шести футов ростом, известный до того ролями лихих шерифов. Джонни Марчича – такой же голливудский звездюк, но гораздо моложе, и оба смертным боем дрались из-за Ким на глубине, в аквалангах, пуская тучи пузырей и тыча друг в друга мачете – и грядущему смертоубийству положило конец лишь явление из бездны сияющей неземным синим светом летающей тарелки, той самой «синей линзы». А еще там были пираты, наркоторговцы, проницательные американские сыщики-любители, гигантский осьминог, загадочные белые призраки посреди ночного моря, парочка советских шпионов с лицами дебилов, с исконно русскими фамилиями Карсков и Лептов, тайфуны, туземные колдуны, постельные сцены – и, конечно же, никакой разлуки влюбленных в финале, вовсе даже наоборот. Летающая тарелка, правда, растворилась в глубинах космоса, но Джонни Марчич отыскал свой золотой галеон.

«Первый и последний раз сняли про меня кино, да и то переврали все, скоты, – думал Мазур, выходя из кинотеатра. – Как водится в Голливуде, получилось красиво до сусальности и ничуть не похоже на то, что было в жизни – за исключением разве что Кимберли, моря и зеленых островов».

Но именно этот фильм и поднял капитанскую дочку туда, где сверкали звезды. И Кимберли осталась там, среди них – то ли Альфа Голливуда, то ли Бета, то ли Гамма...

Мазур вовсе не пытался узнавать что-то о ней специально. Никогда. Но коли уж речь идет не о простой смертной, а об Альфе Голливуда, вовсе и не обязательно стараться, информация сама на тебя выскакивает из газет и журналов, из телевизора да и в кино частенько заносит, и видак имеется дома. Мазур всегда любил кино – еще и за то, что оно большей частью нисколечко не похоже на реальную жизнь, и прекрасно можно отвлечься.

Все у нее получилось на высшем уровне. «Девушка с перекрестка», «Зеленый сладкий лед», «Сезон черепахи», «Деревья накануне четверга», «Смеющиеся старики» – и так далее, господа мои, и так далее. Все кассовые, как на подбор, миллионные сметы и многомиллионные доходы в прокате. И повсюду в главной роли – Кимберли Стентон. Все у нее было – череда мужей и любовников, особняки и ранчо, яхты и самолеты и даже настоящий европейский принц, который всерьез собрался из-за нее стреляться, да как-то не сложилось.

И однажды Мазур совершенно случайно вовсе не дома, очень далеко от родных березняков-осинников увидел по телевизору прямую трансляцию. И Кимберли Стентон в том числе, поднимавшуюся на сцену за своим то ли третьим, то ли четвертым «Оскаром» – блистательную и совершенную, уже нисколечко не похожую на ту девчонку, что когда-то лежала с ним рядом в тесной каюте старенькой шхуны и звенящим от потаенного волнения голосом предлагала себя в жены.

  102