Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
112 
Одиссей схватил царя за руку.
– Хватит, Агамемнон! Ты знаешь, что мирмидоняне последовали за...
Агамемнон вырвал руку из крепких пальцев Одиссея.
– Ты слишком много себе позволяешь, итакиец!
Тут глаза царя внезапно округлились, и он, спотыкаясь, отступил на несколько шагов.
Одиссей стремительно развернулся с криком:
– Нет, Ахиллес, нет!
Но было слишком поздно. Глаза Ахиллеса засветились ржаво-красным, кровавым светом.
– Скажи ей, что сны закончились. Она должна вернуться домой, обратно. И попроси ее простить меня.
Голос великого воина уже звучал слишком низко, переходя в горловое нечеловеческое рычание.
Ахиллес вскинул руки к небесам и вызывающе заревел, все его тело сотряслось от бешеного гнева.
Агамемнон продолжал пятиться от того, что еще недавно было Ахиллесом. Да, воином овладел берсеркер, но на этот раз все было как-то по-другому... Тело Ахиллеса увеличилось, мышцы разбухли почти непристойно. Шрамы покрыли все тело, и стало казаться, что Ахиллес собран из отдельных кусков... объединенных только болью. В его лице почти не осталось человеческого, оно стало мордой зверя, чудовища, твари, которой было неведомо ничего, кроме ярости и жажды крови. Агамемнон вдруг понял, что именно произошло у него на глазах, и, несмотря на страх, с трудом подавил победный вопль. До сих пор Ахиллес всегда сражался с берсеркером, сопротивлялся ему. Он стремился сохранить хотя бы слабые следы человечности, чтобы потом найти обратную дорогу.
Но на этот раз Ахиллес не собирался возвращаться
То, чему стал свидетелем Агамемнон, было полным и окончательным разрушением человеческой природы, гибелью самой души. Хотя Ахиллес, наверное, и оставался жив где-то в глубине этой искаженной оболочки, он сдался и наконец решил принять свою судьбу.
Снова оглушительно взревев, тварь, бывшая прежде Ахиллесом, помчалась к стенам Трои.
Агамемнон облегченно вздохнул. И ощутил на себе взгляд Одиссея. Царь нагло глянул на итакийца.
– Я оказал ему услугу. Он завершит свою войну, и, без сомнений, его имя будут помнить долгие века благодаря тому, что он сейчас сделает.
«Да, конечно, – мысленно добавил Агамемнон, – этот последний кусочек головоломки трудно было уложить на место... трудно, но необходимо».
– Ты намеренно вызвал в нем ярость.
– Он выбрал славу много лет назад. Я просто осуществил его желание.
Острый взгляд Одиссея внимательно изучил стареющего царя.
– Ты солгал.
Агамемнон пожал плечами, укрытыми золотыми одеждами.
– Нет. Патрокла действительно нет больше в этом мире, а мирмидоняне вышли на поле боя, как, я полностью уверен, и Гектор.
Одиссей покачал головой. Он с нескрываемым отвращением смотрел на царя греков, когда Катрина, спотыкаясь, торопливо перебралась через песчаный холм и подбежала к ним.
– Ахиллес... – выкрикнула она, пытаясь перевести дыхание – Где он?
– Он милуется с самой Судьбой вместо тебя, царевна, – с ядовитой усмешкой ответил Агамемнон.
– Что ты сделал, ты, кусок старого дерьма? – воскликнула Катрина.
– Не смей так говорить со мной, женщина!
– Ох, да пошел ты! – закричала Кэт, быстро шагая к нему с таким выражением лица, что Агамемнон от изумления отступил назад.
Катрина с презрением посмотрела на него и обратилась к Одиссею.
– Что тут случилось?
– Ахиллес узнал, что Патрокл умер, – ответил Одиссей, – Им овладел берсеркер, и Ахиллес намерен убить Гектора.
Катрине показалось, что мир перевернулся. В ушах отчаянно звенело, и она едва расслышала собственные слова:
– Нет... нет, он не умер!
– Ну, скоро умрет, – негромко произнес Одиссеей. – Ему теперь ничто не поможет. Чудовище полностью победило человека.
– Да не Ахиллес, а Патрокл! – возразила Катрина, стараясь не разрыдаться от отчаяния.
Одиссей резко повернулся к Агамемнону.
– Ты сказал, что Патрокл умер!
– Я сказал, что его больше нет в этом мире, и это именно так.
Катрина прочла правду в самодовольных глазах Агамемнона.
– Ты знал, что Патрокл не умер. Ты видел, как он исчез!
– То, что я видел, доказывает лишь одно: ты – не троянская царевна.
Катрина скривилась.
– Ну наконец-то ты хоть в чем-то прав. Да, я не древняя женщина, с которой ты мог бы обращаться по-хамски.
– В самом деле? Но ты на вид такая нежная и слабая.
112 
