Особенно,... 
73 
– Может, тебе лучше привести его сюда, и я сама ему объясню, насколько я разумна или нет.
– Хорошая мысль, – кивнула Джаскелина.
И добавила:
– Кэт, он ведь полностью, до конца стал тогда берсеркером?
– Да, – тихо ответила Катрина.
– И это было ужасно.
Джаскелина произнесла это не как вопрос, но тем не менее Кэт кивнула.
– Это было абсолютно ужасно. Он перестал быть самим собой. Чем бы ни было то, что завладевает им, оно совершенно не человеческое. Просто не может быть человеческим.
– Но он был полностью в себе, когда принес тебя в лагерь, – напомнила Джаскелина.
– Его матушка окликнула его, и потом она что-то сделала с водой, и вода как будто смыла берсеркера. И ты вполне можешь это интерпретировать в том смысле, что этой тварью можно управлять. Я права?
– Да ты ведь у нас всегда права, разве не так?
Джаскелина фыркнула.
– Я приведу к тебе этого твоего мрачного мужика
Но прежде чем выйти из шатра, Джаскелина оглянулась на Кэт.
– Обещай, что будешь осторожна.
– Обещаю.
– Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.
– И ты знаешь, что я тебя люблю, Джаки.
Джаки, несмотря на тревогу, улыбнулась и вышла наружу.
Катрина размышляла о том, как, должно быть, ужасно выглядят ее волосы, и пыталась хоть немного расчесать их пальцами, когда в открытом входе в шатер появилась могучая фигура Ахиллеса. Кэт улыбнулась.
– Я уверена, что должна основательно поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. Ну, то есть и тебя, и твою матушку.
Поскольку Ахиллес ничего не сказал, а лишь продолжал молча смотреть на нее, Кэт забормотала:
– Знаешь, кстати... твоя матушка просто ошеломляет. И она, похоже, очень хороший человек, то есть... э-э... я хотела сказать, богиня. Если она все еще где-нибудь здесь, мне хотелось бы ее увидеть. И официально с ней познакомиться. Ну, после того, как я верну себе пристойный вид.
– Ты выглядишь прекрасно, – сказал Ахиллес.
– Должно быть, у тебя что-то случилось с глазами. Тебе бы надо обратиться к Джа... То есть я хотела сказать – к Мелии, чтобы она проверила твое зрение. Манеры у нее, конечно, оставляют желать лучшего, но она отличная медсестра.
Губы Ахиллеса едва заметно дернулись.
– Мелия бесконечно предана тебе. А моя мать вернулась в морские глубины. Она не может долго находиться на берегу, потому что высыхает.
Ахиллес немного помолчал, сложил руки за спиной, потом уронил их вдоль тела, потом, как будто не знал, что с ними еще можно сделать, провел ладонью по волосам и наконец заговорил:
– Ты совсем не должна меня благодарить за спасение жизни. Это ведь не я сражался с теми тварями.
Катрина внимательно посмотрела ему в глаза.
– Я это знаю, но ведь именно ты готов был ринуться в бой с ними. К тому же могу поспорить, ты сумел бы с ними справиться и без берсеркера.
– Нет, – Ахиллес говорил медленно, как будто желая быть уверенным, что Катрина его действительно поймет, – Я бы не смог победить тех тварей без берсеркера. Тот самый яд, который чуть не убил тебя, то же сотворил бы и со мной. А берсеркер сделал мое тело нечувствительным к отраве.
– Ну, в таком случае я рада, что берсеркер оказался поблизости.
– Как ты можешь говорить такое? Я превратился в чудовище... в монстра, который мог бы изнасиловать тебя и оставить умирать!
– Но ты этого не сделал. Ты вернулся обратно.
– Потому что вмешалась моя мать, морская богиня!
– Может быть, – рассудительно произнесла Катрина, – А может быть, ты способен научиться останавливать чудовище.
– Я не верю, что такое возможно.
– А ты верил, что сумеешь заняться любовью с женщиной и тобой не овладеет берсеркер?
– Нет... – Ахиллес замялся. – Нет, не верил.
– Но то, что произошло между нами, не было сном. И ты ведь это знаешь?
– Я это знаю, – признал Ахиллес.
– Тогда почему в том, что я сейчас говорю, ты не видишь смысла?
– Ты – оракул богини Афины. У тебя есть сила, которой не обладают другие женщины. Именно поэтому ты можешь ко мне прикасаться, а я при этом остаюсь человеком.
Катрина открыла рот, чтобы сказать: все это абсолютная чушь! Но тут же и закрыла его. Она не могла объяснить все Ахиллесу.
Но тут ее словно что-то подтолкнуло изнутри. А почему, собственно, нет? Богини не говорили, что делать этого нельзя. Они не говорили, что Катрина должна скрывать свою подлинную личность от Ахиллеса. Она должна была одурачить только главный греческий лагерь и царя Агамемнона! Потом Катрине подумалось, что неплохо было бы сначала поговорить с Джаки, но... но на самом деле ей незачем обращаться за советом к подруге. При чем тут Джаскелина, если Кэт будет честна с Ахиллесом? К тому же Джаки и сама всегда говорила правду, даже и некстати. И Катрине нравилось это ее качество. К тому же глупо скрывать все от Ахиллеса. Если она не доверяет ему настолько, чтобы раскрыть тайну своей личности, она не должна и сексом с ним заниматься. Это ведь совершенно очевидно...
73 
