98 
— Что? Нет.
— Какая вы упрямая. Только подумайте, он ваш муж и отказывается от своих прав. Разве вы не должны поблагодарить его?
— Это совет леди Фаулер? Я удивлена.
— Это то, что следует сделать.
— Я напишу ему, — пообещала Каро.
— Вы знаете, что так не полагается.
— Эллен, было бы ужасно неловко встретиться с ним, особенно теперь. Возможно, позже. Гораздо позже.
— Я вынуждена настаивать.
— Вы мне больше не гувернантка.
Эллен поджала губы, будто борясь со слезами.
— Но я думала, что вы все еще цените мое мнение.
О черт!
— Только если вы останетесь со мной, пока он будет здесь, — сдалась Каро.
— Я другого и не предполагала.
Нужно спросить разрешения у Дианы на приглашение, но нельзя бесцеремонно вторгаться в ее покои. К тому же, призналась себе Каро, она боится, что Диана или лорд Ротгар запретят встречу. Она увидится с Кристианом в одной из комнат, предназначенных для приема гостей.
Написать простую записку было настоящей пыткой. Каро писала ему лишь однажды: торопливое письмо в Йорке. В конце концов она написала официально и кратко. Не зная, прилично ли отправить записку в Конногвардейский полк, она отослала ее в дом герцога Иторна.
Она назначила встречу через час. Возможно, Кристиан не получит записку вовремя. Каро едва могла вынести эту мысль. Она не могла дать ему власть над собой, но горячо хотела увидеть его еще раз.
Появилась Диана, и пришлось ей все рассказать. К облегчению Каро, она одобрила затею.
— Очень разумно, — сказала Диана. — Я недооценивала вашу компаньонку.
— Почему?
— Я думала, что она костьми ляжет, чтобы разделитьвас с Грандистоном.
— Ей эту встречу, несомненно, порекомендовала леди Фаулер, но одному Богу известно почему. Эллен настаивает на чаепитии. Надеюсь, это не обременит ваших слуг.
— Насколько я знаю, она сама печет какие-то особенные кексы, но уверена, что кухня выживет.
Каро вздрогнула.
— Извините. Я…
В отдалении стукнул дверной молоток. Взгляд на часы сказал, что еще не время, но Каро знала, что выдала свои чувства.
— Давайте погуляем в саду, — сказала Диана. — Погода немного прояснилась, а вы целый день сидите взаперти. — Она велела принести накидки. — Что касается кухни, — продолжила Диана, пока они ждали, — это чепуха, возможно, так миссис Спенсер чувствует себя особенно полезной.
Принесли накидки, и подруги вышли через заднюю дверь. День пасмурный, но Диана права: свежий воздух успокаивал. Они шли по дорожке мимо подстриженных кустов.
— Она весьма эксцентрична, — сказала Диана.
— Эллен? Никогда так не думала, у нее очень ограниченное представление о месте женщины в мире. Она никогда не одобряла маскарады и спектакли, но регулярные письма леди Фаулер сделали ее совсем странной.
— Как это случилось? Я думала, что «Курятник» — исключительно лондонское явление.
— Вы так это называете? — хихикнула Каро. — Могу себе представить их кудахтанье.
— Они порой не только кудахчут. Одна швырнула банку с краской на сцену Королевского театра в актрису, которую сочла нескромной. На заведении мадам Корнелис в Сохо накарябали цитаты из Библии, вероятно, потому, что там устраивают маскарады.
— Они ведь вчера вечером были у дома, где проходил «Пир олимпийцев»? — Каро остановилась полюбоваться маленьким деревом с синими цветами. — Не могу представить, чтобы Эллен сделала нечто подобное, но думаю, что если обеспечу ей приличное жилье в Лондоне, она с удовольствием посвятит себя делу более мирными способами. Станет писать письма и тому подобное. Я поняла, что там есть настоящая канцелярия, письма шлют по всему свету.
— Столько труда ради мелкой цели, — сказала Диана.
— Вы считаете, что реформа не нужна?
— Может быть, и нужна, но наш нынешний король — святой по сравнению со своим дедушкой. Леди Фаулер может чего-то добиться. Но это означает, что развлечения просто перенесут в другое место.
Каро задавалась вопросом, который теперь час. Она остановилась у солнечных часов, но если они и показывали время, то в солнечную погоду, а сегодня пасмурно.
— Наверное, нам пора вернуться домой, — сказала она.
Губы Дианы дрогнули, но она не возражала.
— Ее муж действительно был добродетелен? — спросила она.
— Муж Эллен? Он был священником.
— Это ничего не значит. Вспомните преподобного Пруитта.
98 
