77 
Поначалу Пол думал, что его освободят с минуты на минуту. Теперь же он успокаивал себя, говоря, что его освободят со дня на день.
Одного из заключенных из их камеры выпустили на свободу. Это был Лючио Рэндоне, итальянский строитель, работавший в строительной компании «Кондотти д'Аква». Рэндоне вернулся в тюрьму на свидание, принес с собой две большие плитки шоколада и сказал Полу и Биллу, что говорил о них итальянскому послу в Тегеране. Посол обещал встретиться с американским коллегой и рассказать, как можно вызволить людей из тюрьмы.
Но больше всего надежд Пол возлагал на адвоката доктора Ахмада Хоумена, которого Бриггс нанял вместо иранских юристов, давших неудачный совет насчет залога. Хоумен приходил к ним уже в первую неделю их пребывания в тюрьме. Беседа проходила по некоторым причинам не в комнате для свиданий, размещающейся в одноэтажном здании на противоположной стороне двора, а в приемной тюрьмы. Пол опасался, что присутствие надзирателей помешает откровенному разговору с адвокатом, однако Хоумен ничуть не испугался стражников.
– Дэдгар стремится завоевать себе авторитет, – заявил он.
Может ли статься такое? Чрезмерно усердствующий следователь, старающийся выслужиться перед начальством (или, возможно, перед революционерами), проявляя рвение в преследовании американцев, – да разве это возможно?
– Ведомство Дэдгара весьма могущественно, – продолжал Хоумен. – Но в данном деле он в шатком положении. Причин для вашего ареста у него не было, а залог установлен непомерный.
Пол почувствовал расположение к Хоумену. Он казался ему знающим и полным уверенности.
– Ну и что же вы намерены делать? – спросил он адвоката.
– Главное – добиваться снижения суммы залога.
– А каким образом?
– Прежде всего, переговорю с Дэдгаром. Надеюсь, что смогу доказать ему жестокость и непомерность залога. А если он будет стоять на своем, пойду к его начальству в Министерстве юстиции и буду настаивать, чтобы Дэдгару приказали снизить сумму.
– Ну а как вы думаете, сколько это займет времени?
– Возможно, с неделю.
Прошло уже больше недели, но все же Хоумен добился некоторого прогресса. Он снова пришел в тюрьму и сообщил, что начальники Дэдгара в Министерстве юстиции согласились заставить его пойти на попятную и снизить залог до суммы, которую ЭДС может легко и спокойно заплатить из своих фондов, имеющихся в Иране. Выражая явное презрение к Дэдгару и уверенность в своей правоте, он торжественно заявил, что все будет окончательно улажено во время второго допроса Пола и Билла Дэдгаром 11 января.
И действительно, во второй половине этого дня Дэдгар пришел в тюрьму. Как и в тот раз, первым он пожелал допросить Пола. Пол находился в прекрасном расположении духа, когда в сопровождении стражника пересекал тюремный двор.
«Дэдгар – чрезмерно усердствующий следователь, – подумал он, – но начальство врезало ему промеж глаз, и он теперь вынужден смирить гордыню и глодать сухую корку».
Дэдгар уже ждал Пола, рядом с ним сидела та же женщина-переводчица. Он молча кивнул головой на стул, и Пол уселся, подумав: «А ведь он не выглядит таким уж робким».
Дэдгар говорил на фарси, а госпожа Нурбаш переводила.
– Мы пришли обсудить сумму вашего залога.
– Хорошо, – ответил Пол.
– Господин Дэдгар получил письмо по этому вопросу из Министерства здравоохранения и социального благосостояния.
Нурбаш начала переводить письмо. В нем сообщалось, что, по мнению чиновников министерства, сумма залога за двух американцев должна быть увеличена до двадцати трех миллионов долларов, то есть повыситься вдвое, чтобы покрыть убытки министерства, поскольку ЭДС отключила компьютеры.
Полу стало ясно, что сегодня его вовсе не собираются выпускать на волю.
Письмо оказалось следственной инсценировкой. Дэдгар тонко обвел доктора Хоумена вокруг пальца.
Встреча с Дэдгаром оказалась пустой затеей. Она довела Пола до бешенства. «И еще проявлять вежливость к этому ублюдку? Да пошел он к чертовой матери!» – подумал он.
После того, как переводчица закончила читать письмо, он сказал:
– А теперь я хочу что-то заявить, и вы постарайтесь точно перевести каждое мое слово. Ясно?
– Да, все ясно, – ответила госпожа Нурбаш.
Пол начал говорить медленно и отчетливо:
– Вы держите меня за решеткой уже две недели. В суд меня не ведут. Мне не предъявлено никаких обвинений. Вы еще должны доказать хоть какой-то фактик, свидетельствующий о моем мнимом преступлении. А вы даже не знаете, в чем меня можно обвинить. И это называется иранским правосудием?
77 
