Последние отзывы

  32  

– Староста, – сказал Мазур, – ты мне ее что, в жены предлагаешь?

– А как же еще? Не просто так баловаться… Она как-никак дочь старосты всего острова, поиграла по молодости – и хватит…

Он протянул к Мазуру свой стаканчик совершенно российским движением, показалось даже, вот-вот спросит: «Ты меня уважаешь?» Нет, конечно, сия формула была старосте неведома. И они выпили молча, без всяких тостов. Помолчав немного, Абдаллах сказал:

– Давай я тебе все объясню подробнее… Сначала возьмем тебя – ты молодой, сильный и красивый, но нет у тебя ни дома, ни жены, ни достойного занятия. А теперь возьмем меня. Я староста всего острова, но я уже пожилой. Все труднее управляться с этим неблагодарным народом. Есть, знаешь ли, такие ловкачи, которые думают себе по хижинам разные мысли и питают идиотские надежды… Только я еще крепкий! – Он, чуть захмелев, погрозил в пространство кулаком, определенно кому-то конкретному. – Я в свое время от йапонцев живым ушел и сейчас кое-кому не по зубам… Но все равно пора думать про будущее. Видел, какая у меня Лейла? И что, отдавать ее кому-нибудь из наших хиляков? Хлипкий народец, плохо ест, денег ни у кого нету… Ладно, побаловалась для умения – и хватит! Муж ей нужен совсем другой. Крепкий, как ты. Ты белый, но это ничего. Я знаю, как это бывает у животных: когда смешивают породу, детки получаются очень крепкими… У вас с Лейлой должны быть хорошие детки… внуки, – протянул он мечтательно, умиленно. – У меня будут хорошие, крепкие внуки, наполовину белые, наполовину бараяки… У нас будет хорошая семья – я и вы с Лейлой… И кто-то заткнется, заткнется… Джимхокинс, я тебе скажу еще один приятный секрет. У меня есть кое-что… Закопанное. Не рупии какие-нибудь, а те деньги, что ходят и в других странах. И золото, немножко… Все вам останется. Я бы мог, конечно, уехать с ней на Лабанабуджо, в город, но там мы будем – никто. А здесь мы – все.

– Подожди, – сказал Мазур. – Но обо мне рано или поздно прознает полиция…

– Придумаем что-нибудь, – убежденно сказал староста. – Вдвоем посидим и придумаем. Я умный… ты белый, а значит, тоже умный. Обязательно придумаем. Дадим полицейским денег, они тебе дадут документы… Пройдет время, и все забудут про твой корабль… Перестанут задавать вопросы. Нет, конечно, если ты хочешь, мы тебя отвезем на Лабанабуджо… Подумай, друг мой Джимхокинс, как следует подумай…

Ежели совсем цинично – а что тут было думать? Этот толстяк с одного из тысяч островов только казался простаком и добряком. На деле он был мужичком хозяйственным и цепким. И выбор предложил незатейливый – либо ты, голубь, пойдешь в зятья, либо спихнем мы тебя полиции, и пусть она с тобой разбирается. Та самая крестьянская сметка, побуждающая использовать в крепком хозяйстве все мало-мальски пригодное.

Пожалуй, он нисколечко не кривит душой, царек местный. Ему и в самом деле нужны крепенькие внучата, наследники, – а еще нужен зять-амбал, сподвижник, телохранитель, надежа и опора, не имеющий тут ни корней, ни родни, всем обязанный старосте, идеальный адъютант в борьбе с несомненно существующей в этом благословенном уголке оппозицией… Умен, прохвост, чего уж там… Прекрасно понимает, что деться Мазуру некуда.

Некуда. Как ни прикидывай, а лучше варианта не придумаешь. Затаиться, обустроиться, ждать счастливого случая… Не на Луне, в конце концов!

– Я согласен, – сказал он решительно. – Как все это должно выглядеть, староста?

– Сейчас объясню, – сказал просиявший Абдаллах. – Сейчас я тебе все объясню, сынок, дорогой мой Джимхокинс… Лейла, утапачате камеандаки! – прямо-таки взревел он.

Моментально появилась Лейла, встала возле папеньки с видом смиренным и благовоспитанным, но украдкой послала Мазуру такой взгляд, что он ни о чем уже не сожалел.

Приосанившись, усевшись в позе Будды, староста изрек:

– Я нашел тебе мужа, Лейла. Вот твой муж. Он пока что не мусульманин, но это ничего, наши предки тоже когда-то не были мусульманами. Дня через три вернется старый Хазинг и сделает по всем правилам… Ну, ты рада? Белый, повидал мир, симпатичный, сильный…

– А он не будет меня бить? – спросила Лейла, опустив ресницы.

– Если ты будешь хорошей женой, ни за что не будет, – заверил староста с усталым видом человека, осилившего недюжинную работенку, чуть ли не на манер Сизифовой. – Ну, я пойду проверю, как там наши лентяи чинят сети. Скоро пойдет рыба, за всем нужно присмотреть, а эти разгильдяи сами ни за что не справятся… Вы тут сами придумаете, чем заняться… – Он обернулся в дверном проеме, воздел палец: – И смотрите у меня, чтобы ни капли на землю не сбрызнуть! Мне нужны внуки!

  32