Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
87 
– Жаль, – сказала Лара. – Я-то думала, попаду в деревню, покажут мне домового под печкой и волков-оборотней… В Германии об этом столько писали, есть даже академия колдовства с сибирской кафедрой. Что вы смеетесь? Журналы выходят, симпозиумы собирают… Должно же в самых глухих уголках что-то такое оставаться?
– Ох, да притихни ты, – сказал Данил. – Ты сама для здешних мест – неплохая экзотика… Бабушка, переночевать не пустите? Время к вечеру…
Они уже въехали в деревню. Справа над ней нависала гора с обширными серыми каменными проплешинами. Слева подступала тайга. Домов двадцать, не больше. У одного Данил увидел темно-зеленый «уазик» с эмблемой ФКГЗ на дверцах. Тут же стояли два солдата в пятнистых комбинезонах и лениво покуривали. Машину они проводили довольно безразличными взглядами.
– Вон тот дом, – сказала старуха. – Деревня не староверская, так что курите в избе свободно, только если вздумаете разводить любезности, – она быстрым взглядом словно бы соединила Данила с Ларой, – скажите сразу, постелю в сараюшке.
– Стелите, – с невиннейшим выражением лица кивнула Лара.
Дядя Миша хрюкнул. Данил хотел что-то сказать, но, не в силах отвязаться от стойкого убеждения, что старуха видит его насквозь, промолчал. Вылез, остановив машину у изгороди, вытащил рюкзак и вслед за старухой вошел в избу. Из угла вышел худой серый кот, потянулся и заорал, прося жрать.
– Сюда поставь, – сказала старуха. – Я сейчас печку раздую, сготовим ужин… Охотники?
Данил молчал. Полное впечатление: что бы он ни соврал, з д е с ь это не пройдет. Говоря по-книжному – аура, а если проще – д р у г о й м и р. Никакое не колдовство, просто другой мир, кое в чем не изменившийся со времен Чингисхана.
– А у вас, бабушка, в самом деле под печкой никого такого не водится? – спросил он, развязывая рюкзак и выставляя на стол консервные банки.
Во дворе о чем-то тихо говорили дядя Миша с Валентином.
– Кто их знает, сегодня был, завтра ушел, – старуха ловко пихала поленья в печь. – Девчонку-то зачем тянете? Да ты на меня так не смотри, я ж говорила, колдунов давно повывели… Просто вы в городе з н а т ь разучились, вот и все премудрости… Может, оставишь ее у меня? Над теми местами, куда у тебя нос повернут, которую сотню лет, как говаривали старики, очень уж недобрые ветры. Плохие места, господин проезжающий. И беспокоить их не стоило бы.
– Бабушка, ты ведь давно живешь, – сказал Данил тихо. – Может, приходилось слышать, что есть такие места, куда идешь не по своей воле…
– С о в с е м не по своей?
Он пожал плечами.
– Я тебя не пугаю, – сказала старуха. Подсунула под клетку поленьев бересту и ворох щепок, чиркнула спичкой. – Хотела бы напугать, уж придумала бы что пострашнее, вы, городские, разинув рот все подряд глотаете… Только еще деды рассказывали, что в той долине в особые ночи скачет орда, и все, как один, безголовые. Уздечки не звенят, копыта не чапают, носятся взад-вперед без всякого звука, а головы ни у одного нет. Вреда от них еще никому не было, просто п о к а з ы в а е т тайга… Бывает такое над золотом. Само оно спит спокойно, ни снов, ни кошмаров, а над ним мельтешит – когда пестрая кошка, когда беленький барашек, а когда и те, кого с т о р о ж и т ь положили. Кошмары у людей бывают. П о т о м… В особенности когда золото – заклятое. Ты его, может, и возьмешь, может, оно тебе и не навредит ничуть, но унести бывает трудновато.
– Я уж думал, скажете, что душу погублю…
– Очень уж не н а ш е золото-то. К такому страхи о погублении души вроде бы и не относятся, однако палка бывает о двух концах – поди угадай, что ч у ж о е к тебе потом привяжется. Один сагаец его называл «буруш-олтун» – «пачканое золото». Это он не о грязи…
Данил стоял среди избы. Вновь, не впервые уже, окружающее показалось ему нереальным, но теперь знаки были переставлены – сейчас именно он, если подумать, был для этого не менявшегося столетиями мира чем-то призрачным и мимолетным, как ползущий между кедров утренний туман.
Резко мотнул головой, стряхивая наваждение, вышел на крыльцо. Пропустил в избу Валентина с рюкзаком на правом плече, за ним Лару, задержал Корявого:
– Пойдем-ка… – Отвел к машине, понизил голос: – Дядя Миша, нужно в темпе провернуть маленький шмон. Сможешь?
– Смотря что.
– Слушай сюда…
От баньки они отказались, от «кваску» тоже. Старуха уселась разбирать принесенные из тайги травки. Лара, узрев такое занятие, начала увиваться вокруг с деликатными расспросами о колдовстве, и Данила такой поворот событий как нельзя лучше устраивал – обе сидели в дальней комнате, а рюкзаки остались в сенях… Он подошел к Валентину и сказал многозначительно:
87 
