110 
Давайте сделаем историко-фантастическое допущение. Представим, что летом сорокового, в аккурат когда разгорелась воздушная «битва за Британию» и решительно неизвестно еще, то ли вторгнется Гитлер на острова, то ли нет, в самом центре доброй старой Англии вдруг вспыхнуло восстание в Уэльсе, и горячие валлийские парни в большом количестве бегают с винтовками по горным тропкам, нападая на полицейские участки, армейские автоколонны и правительственных чиновников. Пользуясь непростой ситуацией, вспомнили вдруг, что они, собственно, к англичанам не имеют отношения, совершенно другой этнос, что они были независимыми, и не так уж давно, во вполне обозримой ретроспективе… Одним словом, даешь независимый Уэльс! Англичане, чемодан-вокзал-Лондон!
И как, по-вашему, реагировал бы Лондон? Вы всерьез полагаете, что начались бы дебаты в стенах старейшего в Европе парламента, что благообразные джентльмены со слезой умиления предлагали бы, памятуя о демократии и прочих «хабеас корпус», отпустить Уэльс восвояси и устроить по этому случаю вечеринку с фейерверком и девочками?
Вы полагаете, дело ограничилось бы «выселениями» валлийцев куда-нибудь на суровые климатом Оркнейские острова (ихнюю Сибирь)?
Если так, вы хреново знаете английскую историю – или совершенно запамятовали, как доблестные британские «красные мундиры» вели себя не только в Индии, но и в соседней Ирландии, населенной, вообще-то, белыми людьми… Напомнить, кто концлагеря придумал? То-то…
Люблю я вот уже сорок лет пылкой и беззаветной любовью великого писателя земли британской Артура Конан Дойля. Одной его книги у меня в библиотеке нет и не будет – той, что носит название «Англо-бурская война». Почитайте, может, и поймете причины…
Вернемся к Берии. Ради исторической объективности следует уточнить, что порой он и в самом деле бывал с людьми невероятно груб. Да что там, расстрелом грозил, открытым текстом, в каторгу упечь грозился…
Вот примеры. Весной сорок второго на одном из Ижевских военных заводов объявился вдруг генерал-лейтенант госбезопасности Ткаченко, с помпой отрекомендовавший себя в качестве личного представителя товарища Берии. И через несколько дней, потоптавшись по заводу, принес уже упоминавшемуся замнаркома Новикову целый манифест: он, дескать, выявил вредителей, которых нужно немедленно репрессировать, а директора завода, как слабого работника, необходимо немедленно от работы освободить. И так далее, и тому подобное, вплоть до «ценных творческих указаний» самому Новикову.
Новиков открытым текстом (а как же страх перед всемогущими бериевцами»?!) объявил: чушь вы лепите, товарищ генерал-лейтенант, уж простите на худом слове…
Ткаченко шуранул свои ценные соображения в столицу, Берии. Берия позвонил Новикову, расспросил, как там на самом деле дела обстоят, а потом потребовал к телефону Ткаченко.
И вот тут-то, точно, рванулись из трубки семиэтажные маты – в адрес «личного представителя». Берия кричал, не выбирая выражений: «Я зачем тебя (многоточие) к Новикову послал – помогать или шпионить? Кляузы разводить (многоточие)? Я тебя за такие бумажки (многоточие) расстреляю!»
И выполз генерал из кабинета, едва живой от ужаса. И смылся с завода тихонечко, как варенье с клеенки, а там и вовсе из Ижевска исчез…
Пример номер два. Берия, в присутствии многочисленных свидетелей, распекает некоего проштрафившегося Н., совершенно недвусмысленным образом:
– Запомните, товарищ Н., у нас в тюрьме места много!
Кто таков Н.? Видный ученый, известный конструктор, директор завода?
Да ничего подобного. Очередной бюрократ, генерал МГБ, который не обеспечил то, что должен был обеспечить… (В тюрьму его, Берия, кстати, так и не посадил).
Все прочие «примеры хамства и палачества» Берии – того же разряда. Либо речь идет о тупых чиновниках, на которых не грех и рявкнуть, либо…
Вот вам очередная леденящая кровь история про то, как Берия едва не изничтожил писателя Фадеева – самим Фадеевым рассказанная. Поссорились они однажды с Берией у последнего на даче, хлопнул дверью Фадеев и побрел домой пешочком по подмосковному лесу. И тут, как в фильме ужасов, увидел машину, явно отправленную с дачи ему вдогонку: «Я понял, что эта машина сейчас собьет меня, а потом Сталину скажут, что я был пьян». Но не так-то прост Фадеев! Спрятался в кустах, дождался, когда проедет зловещая машина, а потом добрался пешочком до автобусной остановки.
110 
