74 
Я начал догадываться о личностях собеседников. Красивый баритон принадлежал старшему сыну хана Корбан-Гирею, а хриплый голос – Ибрагим-мурзе, по кличке Ворон, командующему иррегулярным войском. Но вот кто третий? А разговор между тем перекинулся на меня. Голоса приблизились, теперь собеседники стояли прямо надо мной.
- Нет, ты только посмотри на этого борова! – горячился поляк. – Да, мы же его на куски порубили, а он, сучье вымя, продолжает дышать!
- Русские вообще живучие твари, - рассудительно сказал Ворон. – Бывает, поймаешь беглеца, нарежешь из его спины ремней, потом посадишь на кол, так он ещё умудряется обругать нас на нескольких языках!
- Что с них взять? Животные! – подтвердил баритон. – А ты, пан Лех, говорил, что знаешь эту скотину!
- Видел его пять лет назад в Москве, - ответил поляк. – Один из трех братьев Винтеров, они не русские, а вроде бы англичане! Хорошие командиры, да и бойцы знатные! Вы же сами видели, что этот гад в бою вытворял! У, блядский выродок!
С этими словами пан Лех ткнул мне в бочину носком сапога. Тут я не выдержал. С трудом разлепив словно склеенные губы, я каркающим голосом (горло пересохло) сказал по-польски:
- Я давно подозревал, что шляхтичи сильны лишь за столом, да в глумлении над безоружными! Если в тебе осталась хотя бы капля шляхетской гордости, ты развяжешь меня для поединка! Чтобы наказать такого урода как ты, мне даже сабля не понадобится! Я голыми руками оторву твой крохотный, воробьиный член!
После такого наезда, поляк, пыхтя от усердия, стал топтать меня ногами, норовя попасть в мошонку. Корбан-Гирей весело рассмеялся, а Ворон возмущенно воскликнул:
- Да, он не англичанин! Так могут вести себя только русские!
- Пан Лех, прекрати! – через полминуты остановил Корбан разошедшегося поляка. – Эй, кто-нибудь! Смойте с этой падали кровь! Я хочу посмотреть на его раны! Что-то он больно бойкий, для полумертвого!
Приказание хана было исполнено с космической скоростью. Принесли несколько бурдюков, и на меня полилась теплая, затхлая вода. Когда дошла очередь до лица, стало понятно, почему я не мог открыть глаза. Всё лицо представляло собой сплошную маску запекшейся крови. Только теперь я смог поднять веки. Надо мной расстилалось черное ночное небо с яркой россыпью звезд.
Меня бесцеремонно перевернули на спину. Широкоплечий мужчина, в богатом шелковом чекмене, присел на корточки, и стал внимательно рассматривать моё бедное тело, подсвечивая себе горящей головней.
- Ну, и где раны? – красивым баритоном спросил исследователь, разгибаясь. – Вы же говорили, что порезали его на куски! На нем нет ни одной раны!
- Не может быть, мой повелитель! – воскликнул толстый приземистый шляхтич. Он принял у хана головню и тоже присел надо мной. Не ограничиваясь визуальным осмотром, пан Лех стал сосредоточенно ощупывать меня. – Не может быть! Да я же сам вогнал клинок ему в спину! Сабля до сих пор в крови! Как же так?!
- Да, кровищи хватало! Но, сдается мне, на нем все успело зажить. Интересный человек! Разрезать бы его, да посмотреть, что там внутри такое, позволяющее ранам зарастать за полдня, - задумчиво сказал хан. – Когда я был в Париже, то в Сорбонском университете попал на удивительное представление. Анатомический театр! Тебе, Ворон, там бы понравилось! Я, к сожалению, не смогу повторить все действия анатома, но попытаюсь сделать простейшее.
Хан извлек кинжал и старательно сказал по-французски: начинаем эксперимент!
Ничего себе хохмочка! Этак он на мне сейчас будет вскрытие репетировать, экспериментатор хренов! От этого намерения хана отвлек Ворон.
- Мой повелитель! Смотрите! От города к нам что-то движется!
Все стали напряженно всматриваться. Я тоже повернул голову в ту сторону. В свете полной луны было видно, что над степью скользит турболет. «Добрался-таки Максимка до супер-оружия! – подумал я. – Ну, он сейчас вам покажет!»
Турболет быстро приближался. Простые воины с криками: «Шайтан, шайтан!» стали разбегаться как тараканы. Пан Лех тоже припустил куда-то, грузно переваливаясь на коротких ногах. Только Корбан-Гирей и Ворон остались неподвижны. Они внимательно следили за летающим объектом, не показывая внешних признаков испуга или удивления. Ничего себе выдержка!
«Сова», не стреляя, заложила круг над татарской стоянкой. «Не будет он стрелять, - понял я. – Меня побоится задеть!» Пока есть надежда, что я жив, друзья сделают всё для моего спасения. А сейчас меня просто не смогут разглядеть. Несмотря на великолепные приборы ночного видения, сверху мелкие детали не различить. Найти конкретного человека в целой толпе невозможно. Вот если бы я был в «Юшмане» с радиомаячком, то на дисплее пилотского шлема уже давно бы светился ярко-зеленый силуэт. Хотя, будь я в бронекомбезе, то вряд ли попал бы в плен. Осталось только пенять на свое чертово благородство, заставившее надеть простые уланские доспехи.
74 
