Кравцов двинулся за ним на ватных, словно не своих ногах. Коротенькая речь Шурупа подействовала на него как ведро ледяной воды, неожиданно выплеснутое прямо в лицо. Кравцов вдруг перестал ощущать себя крутым парнем. Теперь он был уверен, что все обстоит именно так, как описал Шуруп: его подставили, обвели вокруг пальца как последнего дурака, заставили выполнять самую грязную работу, а он как последний дурак еще и гордился этим.
Мозг, подстегиваемый адреналином, работал с небывалой скоростью, додумывая то, чего не сказал Шуруп. Он, Кравцов, не был доверенным лицом Самарина, и в то же время очень много знал. Он был исполнителем трех убийств, повсюду остались отпечатки именно его пальцев, и в случае чего ему первому начнут задавать вопросы. Что сделал бы он, Борис Кравцов, с таким человеком на месте Самарина? Ответ лежал на поверхности, и Кравцов ужаснулся собственной тупости, до сих пор мешавшей ему разглядеть очевидное. Проходя мимо зеркальной колонны в вестибюле – той самой, за которой прятался Дорогин, он мельком посмотрел на свое отражение, проверяя, не нарисована ли у него на лбу мишень. Лоб был чистый, но Кравцову от этого не полегчало.
Они вошли в ресторан, и Шуруп поднял руку, приветствуя кого-то. Кравцов проследил за направлением его взгляда и увидел за одним из столиков в глубине зала полузнакомое лицо – кажется, это был личный водитель Самарина Дмитрий, которого Шуруп и Пузырь в разговорах между собой называли Самолетом. Вид коллеги вовсе не успокоил Кравцова. Теперь он был уверен, что эти двое повезут его на расправу…
Не чуя под собой ног Кравцов подошел к столику и сел напротив Самолета, ощущая во всем теле предсмертное томление. Пока Шуруп шумно здоровался с Дмитрием и орал на весь зал, подзывая официантку, Кравцов сидел ни жив ни мертв, лихорадочно придумывая способ спасения.
Он так и не успел ничего придумать. Буквально через минуту его ожидал очередной шок: в зале появился тот самый парень, которому Кравцов сегодняшней ночью размозжил череп обрезком водопроводной трубы, и как ни в чем не бывало направился прямо к их столику. Кравцов тряхнул головой и даже протер глаза, уверенный, что ему с перепугу померещилась всякая чертовщина, но это был тот самый тип. Голова у него была перевязана, одежда выпачкана всякой дрянью, и можно было только удивляться, как его в таком виде пустили в ресторан.
Кравцов тронул Шурупа за рукав и глазами указал на Дорогина. Шуруп глянул через плечо, дернул щекой и повернулся к Кравцову.
– Так ты членом его по голове бил, что ли? – спросил он. – Киллер, твою мать… Ты нас не знаешь, – быстро добавил он, обращаясь к Дмитрию.
– Ясное дело, – ответил Самолет и принялся с самым равнодушным видом поедать стоявшую перед ним яичницу с помидорами. На Шурупа и Кравцова он теперь не смотрел вообще, словно они были случайными и не слишком приятными соседями по столику.
Дорогин подошел к ним, на секунду остановился, сказал:
– Доброе утро. Как спалось? – и, не дожидаясь ответа, двинулся дальше по проходу.
Он улыбался, но глаза смотрели холодно и уверенно, и Кравцов почувствовал во всем теле какую-то воздушную легкость, а в ногах – неожиданную силу, которая так и толкала его подняться из-за столика и бежать без оглядки до самой Москвы, а может быть, и дальше. Он даже не замечал, что уже встает, пока Шуруп, положив руку ему на плечо, рывком не усадил его обратно на стул.
– Не дергайся, – процедил он сквозь зубы. – Выйдет – пойдем следом, а сейчас прикинься кучкой мусора.
– Проблемы? – спросил Самолет, не поднимая глаз от тарелки и продолжая орудовать ножом и вилкой, как заправский джентльмен.
– Не без того, – глядя в спину Дорогину, негромко ответил Шуруп. – Живучий гад попался, никак не хочет на том свете оставаться.
– А, – коротко сказал Самолет. – Тогда конечно.
Кравцов нечеловеческим усилием воли заставил себя успокоиться. Человек, только что подошедший к их столику, был опасен. Во-первых, он наверняка догадывался, кто пытался его убить и похитил его женщину, во-вторых, он скорее всего знал от своей бабы о ящиках. Это признавал даже Шуруп, Кравцов чувствовал это всей кожей. Живучего надо было отправить туда, откуда он каким-то чудом выкарабкался, и чем скорее, тем лучше.
Поэтому, когда Дорогин, нигде больше не останавливаясь, пересек зал и скрылся за дверью, ведущей на кухню, Кравцов и Шуруп, не сговариваясь, встали и двинулись за ним следом. Дмитрий положил вилку и нож и стал пристально смотреть им вслед.