94 
Он ловко вогнал иглу в вяло вздувшуюся вену и нажал на поршень, выдавливая из шприца прозрачный раствор. Мартын, тяжело дыша, запрокинул голову на спинку стула, предвкушая облегчение. Ему вдруг подумалось, что ему ввели вовсе не обезболивающее, а яд или тот же морфий, но в смертельной дозе, но это была конечно же чепуха: у Самарина явно имелось в запасе что-нибудь особенное.
Боль начала утихать. Мартын с растущим удивлением прислушивался к своим ощущениям: да, несомненно, Самарин ввел ему морфий или какое-то другое обезболивающее средство.
– Хорошо? – спросил Владлен Михайлович, внимательно следивший за выражением его лица. – Да, вижу, что хорошо. Теперь можно и поговорить.
– Какие теперь могут быть разговоры, – хитро ухмыльнулся Мартын. – Я же сейчас засну.
– Да ничего подобного! Вы что же, думали, что это и вправду морфий? Господь с вами, Станислав, за кого вы меня принимаете? Что я – наркодилер?
Конечно, этот препарат обладает некоторым анестезирующим действием, но, увы, очень кратковременным. Главное же его назначение – поддержать организм, не дать человеку впасть в беспамятство.., в спасительное беспамятство, я бы сказал. Это хороший препарат, очень дорогой. Так как насчет ящиков? Посмотрим, что в них?
– Боже, какая же ты мразь, – медленно сказал Мартын. – Где были мои глаза, когда я с тобой связался?
– Это некорректный вопрос, – заметил Владлен Михайлович. – Правильнее было бы спросить по-другому: где были ваши мозги, когда вы затеяли это вооруженное нападение? И потом, что вы мне все время тычете? Я с вами свиней не пас. Так как, открыть ящик?
– Да, черт возьми! – выкрикнул Мартын. – Да!
Открой! Похвастайся! Подавись! Чтоб ты сдох, пропади ты про…
Он замолчал на полуслове, задохнувшись и потеряв дар речи, потому что Самарин открыл ящик, откинул в сторону кусок какого-то грязного брезента, запустил руку в ворох стружек и с усилием вынул из ящика тускло блеснувший длинный, тяжелый слиток.
– Бриллиантов, к сожалению, нет, – сказал Владлен Михайлович, – только золото. Триста шестьдесят восемь килограммов червонного золота высшей пробы, и вам почти удалось наложить на них лапу. Каково?
Вы бы обеспечили себя на три жизни вперед, но потеряли даже ту единственную жалкую жизнишку, которая у вас была.., просто потому, что вы пьяница и ничтожество. Такова суровая правда жизни.
Мартын смотрел на золото остановившимся взглядом, не замечая, что по щекам его, смешиваясь с грязью и потом, текут слезы. Боль, страх, изувеченная нога, даже предстоящая смерть – все отступило перед этим сверкающим видением. Богатство, сила, власть, свобода – это была жизнь, которую он так бездарно профукал.
Владлен Михайлович аккуратно вернул слиток на место, присыпал его стружками, расправил сверху брезент, опустил деревянную крышку и защелкнул замки. Свет в глазах Мартына потух, теперь они снова сделались похожими на глаза попавшей под автомобиль собаки.
– Вот так, Станислав, – тихо сказал Владлен Михайлович.
Он огляделся, заметил в углу лопату и, взяв ее за штык, трижды стукнул черенком в потолок. Через минуту в подвал поспешно спустился Пузырь.
– Грузите ящики в машину, – распорядился Самарин. – Мы с Иваном Захаровичем отправимся на корабль, а ты догонишь нас позднее. За тобой заедет Дмитрий, я его предупредил. Когда мы уедем, закопай Станислава где-нибудь здесь, в уголке.
Пузырь оглянулся на Мартына и, придав лицу вопросительное выражение, чиркнул большим пальцем по горлу.
– Ни в коем случае, – ответил Владлен Михайлович на его невысказанный вопрос. – Мы и так здесь напачкали. Просто закопаешь, и все. Можешь вместе со стулом, чтобы не было лишней возни.
– Нет, – прошептал Мартын.
– И заклей ему пасть, – не обращая на Мартына внимания, добавил Владлен Михайлович. – Не надо подводить нашего адмирала.
Бросив на Мартына равнодушный взгляд, Владлен Михайлович Самарин вышел из подвала.
* * *
Сделав прощальный гудок, теплоход «Москвичка» отошел от пристани. Пассажиры высыпали на палубу, чтобы насладиться торжественностью момента, бросить прощальный взгляд на удаляющийся берег, помахать платочком провожающим. Даже Пузырь, протолкавшись к самому борту, корчил рожи оставшемуся на берегу Самолету до тех пор, пока тот не растворился в общей массе провожающих, сливавшейся по мере удаления корабля от берега в одно пестрое пятно. Тогда Пузырь выбрался из толпы жадно вдыхавших целебный морской воздух пассажиров и направился к хозяину за инструкциями, бросив завистливый взгляд на бар, где уже засела теплая компания бывалых мореходов, регулярно мотавшихся в Турцию за товаром и автомобилями. Эти люди были по горло сыты романтикой морских путешествий и воспринимали переход от Одессы до Стамбула просто как очередную, довольно утомительную, но сулящую немалый доход коммерческую поездку. Кое-кто из них до сих пор носил аляповатые спортивные костюмы, что весьма удивило Пузыря, считавшего, что эта мода давным-давно канула в Лету. Когда-то и сам он гордо расхаживал по Москве в ярко-бирюзовых широченных шароварах и коротенькой кожаной куртке, сверкая белыми кроссовками и бритым затылком, но те времена давно стали достоянием истории, и теперь, снова увидев достопамятные костюмы и кроссовки, Пузырь испытал легкий приступ ностальгии.
94 
