17 
– Так вы говорили, что пришли расслабиться? Так давайте будем расслабляться, – предложила Анжела. – Вы не танцуете, Сергей?
– А почему это мы с вами, Анжела, снова перешли на «вы»?
– Я, честно говоря, и сама не знаю. Но перед вами я как-то немного робею, чуть обескуражена.
– Чем же?
– Вашей основательностью и решительностью.
– Да перестаньте, я вовсе не решительный человек, я стеснительный.
– А вот это вы врете. Стеснительных людей с такими лицами, как у вас, Сергей, и с такими широкими плечами, не бывает. Возможно, вы стесняетесь своей силы.
К их столику постоянно кто-то подходил, приветствовал Анжелу, целовал руку, отходил. А она давала короткие пояснения – кто этот человек, что здесь делает.
– Вот это – известный журналист, это – владелец газеты, а это – жена одного банкира. Это директор крупного завода со своей любовницей. Ну, этот – артист, вы его знаете. Его принято приглашать на всякие презентации.
– А с чем это связано? Такой обычай? – осведомился Соловьев.
– Говорят, что когда его приглашают, предприятие будет удачным, его не закроют, оно не разорится и не обанкротится.
– А-а, – заулыбался Соловьев.
– Если я буду открывать какое-нибудь предприятие, обязательно его приглашу. Правда, он может и не согласиться, он уже не молод и довольно капризен – и, кстати, большой любитель молоденьких женщин, особенно блондинок.
– Наверное, восточная кровь, – заметил Соловьев, глядя, как лихо отплясывает артист с длинноногой красоткой в маленьком черном платье.
– Наверное, он ее затащит в постель, – улыбнулась Анжела, – ведь он всегда увозит какую-нибудь девушку – будь то из театра, будь то из ресторана или с презентации. Наверное, если бы он появился на правительственном приеме, то и оттуда увез бы какую-нибудь даму.
– А вот это вряд ли.
– Да-да, Сергей, не улыбайтесь. А если бы эта знаменитость появилась у вас в конторе…
– Я не люблю, когда мою организацию называют «конторой», – строго заметил Соловьев.
– Хорошо-хорошо, в вашем ведомстве… то и от вас он укатил бы с какой-нибудь дамочкой. А вообще, все это ерунда. Мне обо всех этих людях говорить не интересно… Пойдемте танцевать!
Как раз заиграла негромкая музыка. Соловьев поднялся из-за стола, помог встать Анжеле, и они стали медленно танцевать.
– И где это вы так хорошо научились танцевать?
– В школе бальных танцев, – пошутил Соловьев, – я окончил ее с отличием, с золотой медалью.
– Вы мне нравитесь, потому что шутите, потому что уверены в себе.
– А мне ничего больше не остается. Вы мне тоже, Анжела, нравитесь.
– А вот этого, Сергей, вам не следовало говорить. Потому что мой муж, кроме всего, ужасный ревнивец. Он даже может броситься на вас со столовым прибором.
– И что дальше?
– Перережет горло или задавит.
– А вас?
– Меня он не тронет, – заулыбалась Анжела, – меня он любит и считает совершенством.
– А на самом деле? – тихо прошептал Соловьев.
– На самом деле я такая же, как все, – не лучше и не хуже. Со своими слабостями, пороками, глупыми желаниями и женскими мыслями о счастье.
– Кстати, а где сейчас ваша дочь?
– Дочь в Питере, у моей мамы. Завтра они прилетают.
– Завтра утром? – уточнил Соловьев.
– Да, завтра утром.
– Вы поедете их встречать?
– Да нет, муж отправит машину, и их привезут.
– Понятно, – сказал Соловьев.
Музыка закончилась. Он подвел даму к столику, помог ей сесть.
– Давайте выпьем вина за знакомство? Среди друзей мужа так мало интересных собеседников! И вообще, все, кто связан с финансами, – удивительно тоскливый народ.
– Это вам всего лишь кажется, – сказал полковник Соловьев, наполняя бокалы искристым шампанским…
Первыми презентацию покинули мэр со своей командой. Бортеневский и его коллеги пошли проводить его. А когда вернулись, обнаружили, что вечер сразу оживился. Быстрее заиграли музыканты, громче запела артистка, приглашенная на презентацию.
Возможно, этот вечер и закончился бы хорошо, если бы на улице вдруг не прогремел взрыв. Задрожали стекла. Все испуганно переглянулись.
Музыка тут же смолкла.
– Что это? – закричал Бортеневский.
Появился испуганный охранник с рацией. Его руки дрожали.
– Альфред Иннокентьевич, взорвалась ваша машина!
– Моя машина? – воскликнул Бортеневский и ударил кулаком по спинке кресла.
17 
