Глава 30

Перед дверью я еще раз оглядел свой джинсовый костюм, кроссовки, потом в зеркальце — собственную рожу на предмет благообразности бороды и прически. Все было в норме, и я, постучав, открыл дверь в Гошину гостиную. Прислуги у него было мало, да и та вся из шестого отдела, так что никаких лакеев вокруг Гоши, его матери и сестры не суетилось.

— Позвольте представить вам моего друга и соратника Георгия Андреевича Найденова, — сказал, встав, Гоша.

— Сударыни, я рад познакомиться с матерью и сестрой моего лучшего друга в этом мире, — поклонился я. — И заранее прошу у вас прощения за возможные нарушения этикета — уверяю вас, если они и будут, то вовсе не от недостатка уважения, а просто из-за малого опыта великосветского общения.

Я подошел к столу и сел. Дамы с интересом рассматривали меня и мой прикид — слышать-то они и о том, и о другом слышали, но видели впервые.

— Прошу вас передать вашему деду, — нарушила молчание Мария Федоровна, — огромную благодарность за спасение жизни сына. Я просто в отчаянье, что не могу это сделать лично…

— Лично — да, не получится, Старец сейчас работает в иных измерениях, — подтвердил я, — а вот по межмировой трансляции с ним вполне можно связаться, — я чуть подумал и добавил: — Ваше Величество.

— Ну что вы, Георгий Андреевич, у нас же встреча в узком кругу, — махнула рукой вдовствующая императрица, — и, простите, я не поняла — как связаться?

— Телефон вы себе представляете? Звук при помощи электричества передается по проводам в другой конец города. Так и тут, только не по проводам, а по межмировой субстанции, при помощи не электричества, а духовно-магнетической энергии, и не только звук, но и изображение. И не с другого конца города, а из иных измерений, а в остальном то же самое.

Тут надо сделать небольшое отступление. В процессе подготовки мы с Гошей решили, что вот сейчас никаких звуковых, световых и прочих идиотских эффектов не надо — не та аудитория. Все должно быть просто и убедительно. В результате у меня в домашнем кабинете появился плазменный экран с соответствующей аппаратурой. Я записал на него полтора десятка выступлений Старца на разные темы и пяток интермедий, потянуть паузу в случае чего, с возможностью оперативного выбора сюжета. В качестве фона были надерганы картины с сайтов художников-фантастов.

— И когда же это сможет произойти? — заинтересовалась Мария Федоровна.

— Через, — я посмотрел на часы, — пятьдесят шесть минут. Можно не торопиться, отсюда идти три минуты.

Я жил в небольшом коттедже, примыкающем к Гошиному дворцу, и туда шел крытый застекленный переход, так что даже одеваться нужды не было.

— Мы можем пока слегка позавтракать, — сказал Гоша и нажал одну из кнопок. Через пару минут стол был сервирован.

За завтраком беседа шла в основном между мной и вдовствующей императрицей, Ольга молчала и вообще, по-моему, смотрела на меня с некоторым испугом. Марию Федоровну интересовал в основном старец, типа трудно ли быть его учеником (первые двадцать лет было хоть в петлю лезь, а потом привык), что это дает (да в общем-то ничего, кроме силы и знаний), и так далее. Наконец мы закончили трапезу, встали и отправились в мой домашний кабинет.

— Проходите, рассаживайтесь, изображение будет вот тут, — я показал на экран, — до сеанса связи осталось четыре минуты.

Сам я сел к пульту управления. Точно в назначенный срок серый экран подернулся рябью, и на нем возник горный пейзаж, пронзительностью красок и еще какими-то неуловимыми деталями наводящий на мысль, что на Земле таких мест быть не может. В центре кадра располагалось кресло, пока пустое. Вдруг сбоку появился пещерный лев, уставился прямо на зрительниц и мощно рыкнул. От низкого звука задрожали стекла, Ольга придушенно вскрикнула. Но тут в кадр вошел Старец, ласково хлопнул льва по носу и со словами "ну поимей терпение, Мурзик, будет тебе сейчас печонка, будет, не мявкай" выпроводил зверюгу за пределы поля зрения. После чего, сказав "добрый день, сударыни, я вас внимательно слушаю", сел в кресло и начал перебирать четки, каждые тридцать две секунды поднимая взгляд на зрительниц и затем снова возвращаясь к своему занятию. Где-то в середине третьего цикла старшая дама встала, поклонилась Старцу и сообщила, что она ему донельзя благодарна за исцеление среднего сына.

  96