72 
— Да, уже неделю как.
— Ну, осталось совсем немного до королевы, — усмехнулся я, — это уже чисто технические и вполне преодолимые трудности.
— Ты так говоришь, как будто королевой стать проще, чем княгиней.
— Так ведь действительно проще! Князем человека делает вышестоящее начальство. А монархом он либо объявляет себя сам, как это случилось с Наполеоном, либо это делает какой-то представительский орган подданных, организовать который нетрудно, особенно при малом их числе.
— Что-то мне кажется, у тебя уже и план на эту тему есть, — заинтересовался Гоша.
— Плана нет, пока так… беспочвенные мечтания. Когда станет хоть издаля на план похоже, я с тобой поделюсь, не волнуйся. Так что, теперь один я среди вас, белой кости, остался нетитулованный простолюдин?
Некоторое время Гоша с недоумением смотрел на меня, а потом возмутился:
— Опять официальные бумаги не читаешь!
— А как я их прочту, если они на немецком? — вполне резонно возразил я. — Думал, снова каким-то «хером» обозвали… И что у Вилли в канцелярии за бестолочи необразованные сидят, даже русского языка не знают? А мой переводчик в проекте дирижабля-авиаматки по самые уши занят!
— Вам, господин Найденов, пожалован титул барона, — сообщил мне цесаревич.
— Ну вот, видишь, и правильно, что не читал, а то бы зазнался раньше времени. Так что теперь прямо как в песне — «вышли мы все из народа». Интересно, возвращаться туда придется или как?
А на следующий день после этой беседы у меня появился куда более серьезный повод зазнаться, чем банальный баронский титул от кайзера. Ну в самом деле, скажите мне, что такое барон? Ей-богу, есть в этом почетном звании какая-то комичность, недаром Мюнхгаузен был именно бароном…
Если без ложной скромности, то я могу изобрести немало интересных технических новинок. Именно изобрести, а не натаскать чертежей из нашего времени, но польза от этого будет весьма умеренной — подумаешь, еще один изобретатель-одиночка, мало их в России было? Поэтому основные силы я направил на создание системы, выявляющей и поддерживающей имеющихся помимо меня изобретателей. Занималось этим Остехбюро, там периодически рождались монструозные проекты, но, как правило, они сами собой дохли еще на стадии макетов. Однако среди работ этого бюро уже была одна, пошедшая в серию, боевая ракета «Пузырь» пятикилометрового радиуса действия. А тут директор Остехбюро Поморцев зазвал меня на показ очередной новинки.
Естественно, в общих чертах я представлял себе, что он хочет мне показать — многоступенчатую твердотопливную ракету. Однако установленное на полигоне сооружение было значительно сложнее…
Оно напоминало сваренный из стальных труб остов самолетного крыла без обшивки, под которым на пилонах были подвешены две ракеты. Та, что располагалась ближе к концу крыла, была трехступенчатой, а та, что ближе к центроплану — одноступенчатой.
— Мне как, сначала объяснить, что тут будет происходить, или сразу приступить к показу? — хитро прищурился Поморцев.
— Приступайте, может, я прямо в процессе что-нибудь пойму, — кивнул я.
Зашипело, из сопла трехступенчатой ракеты вырвалось пламя, шипение сменилось скрежещущим воем… Я переводил взгляд с секундомера на ракету и обратно. На двадцатой секунде хлопнуло, вой на мгновение стих, но тут же снова возобновился, уже немного другого тона, а по земле кувыркалось два обгорелых обломка — остатки первой ступени. Вторая тоже проработала двадцать секунд, включилась третья. Но в конце ее жизни начались странные вещи — она еще не успела догореть, а одноступенчатая уже запустилась! Затем грохнуло что-то чрезвычайно похожее на выстрел, и кусок каркаса крыла вместе с погасшей последней ступенью полетел в сторону! А оставшаяся ракета продолжала работать. Наконец, через тридцать секунд она погасла… Наступившая тишина показалась мне оглушительной.
Я действительно все уже понял. Не ограничившись идеей Циолковского о многоступенчатой ракете, Поморцев сделал отстреливающейся половину крыла — в конце полета вес ракетоплана уменьшался почти вдвое, и лишняя площадь только снижала скорость, причем значительно.
— Расчетная скорость в конце полета — сто восемьдесят метров в секунду, — буднично сообщил мне Поморцев. — И я надеюсь на вашу помощь в конструировании аэроплана — Миронов уже сказал мне, что лично он с трудом представляет себе аэродинамику такой машины и действующие на нее в полете силы.
72 
