Последние отзывы

  102  

Борис Иванович считал, что покойников с него на сегодня вполне достаточно. Охранник плашмя обрушился на кафельный пол лестничной площадки, распластавшись на нем, как вскрытая лягушка на предметном стекле микроскопа. Комбат взял его одной рукой за шиворот, другой – за брючный ремень, приподнял и зашвырнул в прихожую, как полено. Охранник громыхнул там, как вязанка дров, и немедленно что-то посыпалось со стеклянным звоном и дребезжанием. Похоже, он угодил в какой-то предмет обстановки, причинив ему непоправимые разрушения.

Комбат быстро шагнул в квартиру и запер за собой дверь. Охранник слабо шевелился в углу роскошной прихожей, пытаясь выбраться из-под перевернутого трюмо старинной работы. Это удавалось ему плохо, поскольку он никак не мог сообразить, где он и что с ним произошло. По блестящему натертому паркету вокруг него перекатывались тюбики и флаконы. Некоторые из них разбились, и в прихожей нечем было дышать от густого, казавшегося осязаемым запаха дорогой парфюмерии.

Борис Рублев мимоходом поднял с пола выпавшую из руки охранника резиновую дубинку и за шиворот выволок своего оппонента из-под резных руин трюмо.

Он посадил охранника на пол, прислонив его спиной к стене, и внимательно заглянул ему в лицо, с которого уже начало обильно капать на белую рубашку. В полете капли казались черными, но, попадая на крахмальную грудь, приобретали насыщенный красный цвет.

Лицо охранника имело нехороший синий оттенок и вдобавок казалось ненормально плоским и как бы слегка сдвинутым набекрень.

– Мммм… – промычал охранник. – Ммм.., ммать твою, – с трудом произнес он наконец непослушными, похожими на оладьи с вишневым вареньем губами, – где это я так нажрался?

Комбат понял, что толку от него не будет, и, коротко размахнувшись, несильно ударил его по макушке милицейской дубинкой. Охранник с видимым облегчением закрыл глаза и обмяк, криво съехав по стене на пол.

Борис Рублев вынул из его наплечной кобуры тяжелый прикладистый "наган", перехватил его за ствол и небрежно зашвырнул куда-то в недра квартиры через открытую створку застекленной двери. Там опять со звоном посыпалось стекло.

– Вот черт, – тихо выругался Комбат, – везет мне сегодня.

– Слава, ну что ты там делаешь?! – раздался из-за закрытой двери справа от Рублева визгливый женский голос. Насколько мог судить Борис Иванович, обладательница голоса была вдребезги пьяна. – Ты мешаешь нам заниматься!

– Пардон, мадам, – сказал он, распахивая дверь, – я вовсе не хотел вас…

Слова замерли у него на губах, и сам он остановился, не зная, как быть дальше: то ли продолжать начатое, то ли бежать отсюда без оглядки. Он считал себя человеком бывалым, но теперь несколько растерялся.

Все-таки весь его боевой опыт относился к совершенно иной сфере человеческой деятельности. Однако отступать было некуда, и он решил идти до конца.

– ..прерывать, – закончил он начатую фразу.

Смотреть на все это было противно, но и отвернуться он не мог, потому что под подушкой у пьяной коровы, которую, вероятно, и звали Анной Павловной, запросто мог оказаться целый артиллерийский склад. Во всяком случае, размеры подушки позволяли упрятать под нее хоть "стингер". Сама кровать живо напомнила Комбату танковый полигон – и размерами, и степенью развороченности. Здесь пахло дорогими духами, вином, сигаретами, разгоряченным телом и – очень явственно – желудочными газами. Комбат про себя определил эту газовую смесь как запах дешевого борделя, хотя за всю жизнь так и не удосужился посетить бордель хотя бы в целях эксперимента, ни дешевый, ни дорогой. Платить за это дело, когда вокруг столько женщин, желающих, в принципе, того же, что и он, казалось ему нелепостью. Ему снова остро захотелось курить, на этот раз только для того, чтобы забить этот тошнотворный запах. Крашеная платиновая блондинка лет сорока, тянувшая приблизительно на пятидесятый размер одежды и сороковой номер обуви, абсолютно голая, абсолютно пьяная и с головы до ног перемазанная губной помадой, тяжело сползла со своей партнерши, которой, судя по фигуре (лица Рублев не видел), было никак не больше двадцати лет, и села на краю огромной постели, широко, по-мужски расставив ноги с массивными бедрами и сухими, почти лишенными мускулатуры икрами. Взглянув на густой рыжеватый мех, покрывавший низ ее живота и занимавший ненормально много места, Комбат поспешно отвел глаза и стал смотреть на ее партнершу. Та, по крайней мере, радовала глаз чистотой и плавностью линий молодого, стройного тела. Она лежала на боку, повернувшись к двери спиной, и Рублев разглядывал ее до тех пор, пока не понял, что рука ее, прикрывавшая ягодицы, на самом деле сжимает основание какого-то блестящего цилиндрического предмета, издававшего приглушенное жужжание. Тогда он стал смотреть в угол, лишь краем глаза следя за хозяйкой.

  102