Последние отзывы

  39  

– То ли не обыскивали, то ли обыскивали, но не нашли – не знаю. А только уехала Мари из обители не куда-нибудь, а в город Антверпен, который, как известно, считается мировой столицей драгоценных камней. Там вчерашняя монашка внезапно разбогатела и с тех пор жила исключительно на широкую ногу. Иногда, бывало, оставалась на бобах, но ненадолго – острый ум, блестящие актерские способности и отсутствие каких бы то ни было моральных устоев (тут комиссар назидательно повысил голос и даже сделал паузу) помогали ей добывать средства для шикарного существования. Полиция Бельгии, Франции, Англии, Соединенных Штатов, Бразилии, Италии и еще десятка стран многократно задерживала Мари Санфон по подозрению в самых разных преступлениях, но обвинение ей так ни разу и не предъявили: то прицепиться было не к чему, то улик не хватало. Вот, если угодно, я расскажу вам дару эпизодов из ее послужного списка. Вам не скучно, мадемуазель Стамп?

Кларисса не ответила, сочла ниже своего достоинства. Но на душе было тревожно.

– 1870 год, – объявил Гош, снова заглянув в папку. – Маленький, но богатенький городок Феттбург в немецкой Швейцарии. Шоколадная и ветчинная промышленность. На четыре тысячи жителей восемь с половиной тысяч свиней. Край жирных идиотов – пардон, мадам Клебер, я не хотел обидеть вашу родину, – поздновато спохватился полицейский.

– Ничего, – небрежно дернула плечом мадам Клебер. – Я из французской Швейцарии. А в той части, где Феттбург, и вправду, живут одни остолопы. Я, кажется, слышала эту историю, она смешная. Но ничего, рассказывайте.

– Кому, может, и смешная. – Гош укоризненно вздохнул и вдруг подмигнул Клариссе, что уже переходило все пределы. – Однажды честные бюргеры городка пришли в неописуемое волнение. Один крестьянин по фамилии Мебиус, слывший в Феттбурге бездельником и тупицей, похвастался, что накануне продал свою землю, узкую полосу каменистой пустоши, одной важной даме, которая назвалась графиней де Санфон. За 30 акров бесплодной земли, где даже чертополох не рос, дура-графиня отвалила 3000 франков. Но в городском муниципалитете имелись люди поумнее Мебиуса, и им эта история показалась подозрительной. Зачем графине 30 акров камней и песка? Что-то здесь нечисто. На всякий случай отрядили в Цюрих самого шустрого из горожан, и тот выяснил, что графиня де Санфон – особа известная. Живет широко и весело, а что самое интересное – частенько появляется в обществе господина Гольдзильбера, директора Государственной железнодорожной компании. Поговаривали, что у господина директора с графиней интрижка. Тут-то бюргеры и сообразили, что к чему. А надо сказать, что городишко Феттбург давно мечтал обзавестись собственной железнодорожной веткой, чтоб дешевле было шоколад и окорока вывозить. Пустошь, приобретенная веселой графиней, как раз тянулась от ближайшей железнодорожной станции до леса, где начинались общинные земли. Отцам города все стало ясно: графиня узнала от своего любовника о готовящемся строительстве, купила ключевой участок и собирается здорово нагреть руки. И в бюргерских головах возник ошеломительно дерзкий план. К графине отрядили депутацию, которая стала уговаривать ее сиятельство уступить землю славному городу Феттбургу. Красотка сначала артачилась, утверждала, что ни о какой железнодорожной ветке ведать не ведает, но когда бургомистр тонко намекнул, что дело пахнет сговором ее сиятельства с его превосходительством господином директором, а это дело подсудное, слабая женщина всхлипнула и согласилась. Пустошь разбили на тридцать одноакровых участков и продали горожанам на аукционе. Феттбургцы чуть не передрались между собой, цена за отдельные участки доходила до 15 тысяч. Всего же графине досталось… – Комиссар провел пальцем по строчке. – Без малого 280 тысяч франков.

Мадам Клебер прыснула и показала Гошу жестом: молчу-молчу, продолжайте.

– Шли недели, месяцы, а строительство все не начиналось. Горожане послали запрос в правительство – им ответили, что в ближайшие пятнадцать лет вести к Феттбургу ветку не планируется… Они в полицию: так, мол, и так, грабеж среди бела дня. Полиция выслушала пострадавших сочувственно, но помочь ничем не смогла: ведь госпожа Санфон сама говорила, что о железной дороге ничего не знает, и продавать землю не хотела. Оформлено все по закону, не подкопаешься. Ну, а то, что она назвалась графиней, это, конечно, некрасиво, но, увы, уголовно ненаказуемо.

  39