127 
– Откуда только такая дрянь берется? – возмущался Амвросий Отарович, глядя на дохлых насекомых. – Вроде бы стекла плотно закрыты, и гараж заперт.
Проселок кончился, и узкая асфальтовая лента дороги заповедника зашуршала под колесами. Впереди замаячил небольшой горбатый мостик для пешеходов. Генерал подкрутил усы и прибавил газ. Стрелка спидометр двинулась к цифре девяносто.
– Раньше сто двадцать могла выжимать, – не без гордости сказал генерал, глядя, как стрелка переваливает цифру сто.
Машина взлетела на горбатый мостик и, сорвавшись с его вершины, метров пятнадцать пронеслась по воздуху.
– Ух! – воскликнул Амвросий Отарович, победно взглянув на притихшего Сиверова.
Генерал резко тормознул, развернул автомобиль на месте и поправил сползшие на кончик носа очки.
– Ну что? Берешь?
– Беру.
– Смотри, не угробь. Эта машина покрепче мраморного пресс-папье, на крыше может хоть сотню метров проехать. Главное – руль из рук не выпускать.
Лоркипанидзе вышел из автомобиля, обошел его и, не обнаружив повреждений, гордо оперся одной рукой о капот.
– Номера у нее только немного странноватые, – усмехнулся Глеб, глядя на старые, полузабытые с детства, номера желтого цвета с буквами после цифр.
– Так ведь и техосмотр она уже лет двадцать пять как не проходила.
Генерал и Сиверов обменялись понимающими взглядами.
– Ты с собой пару зеленых бумажек вози, это будет получше всяких там документов и доверенности. Но только учти, если влипнешь, то машину ты у меня угнал. Ни к чему мне лишние неприятности.
– Спасибо, Амвросий Отарович, – Глеб любовно провел ладонью по сверкающему капоту. Генерал сделал приглашающий жест.
– Садись за руль, довезешь меня до дому. И если спешишь, то езжай.
– Я бы с удовольствием у вас остался, посидели бы… – принялся извиняться Сиверов.
– Да я же вижу по твоим глазам, – рассмеялся Лоркипанидзе, – тебе не терпится поскорее броситься в дело. Ну так и бросайся.
Глеб на обратной дороге повторил подвиг генерала – «победу» лишь плавно качнуло, когда она приземлилась на колеса.
– Смотри только, по ступенькам без нужды не езди, – напутствовал Сиверова генерал Лоркипанидзе.
Они распрощались у самых ворот генеральской дачи. Амвросий Отарович обнял Глеба и прошептал ему на ухо:
– Не нравится мне вся твоя затея, но что поделать, наверное, теперь времена такие настали.
– Конечно, такие, – согласился Глеб, – надеюсь, вас из-за меня не будет неприятностей.
– Да брось ты, какие неприятности, если помог сыну своего друга. Глеб, не забудь, не последний раз ко мне за помощью обращаешься. Старый генерал всегда готов послужить хорошему делу.
– Да, все они мерзавцы, Амвросий Отарович, мне бы вот только Ирину спасти. Генерал расхохотался.
– Ну вот и проболтался. Значит, ее зовут Ирина.
– Она чудесная женщина.
– Я в этом не сомневаюсь, – Амвросий Отарович хлопнул Глеба по плечу. – Знаешь, что мне раньше казалось: доживу до восьмидесяти и все – больше не стоит. А теперь понимаю, настоящая жизнь только-то и начинается.
Глеб понимал, что Лоркипанидзе просто хорохорится, пытаясь доказать ему, что время старшего поколения еще не прошло. Но он знал, стоит отвернуться, как лицо Амвросия Отаровича сразу станет усталым, взгляд погаснет.
Вот теперь, после свидания с генералом Лоркипанидзе, Глеб Сиверов почувствовал настоящее желание потягаться силами с ФСБ. Он никогда не считал себя всецело принадлежащим этой организации, предпочитая оставаться «свободным художником».
Теперь нужно было сделать выбор – или пойти на прямое уничтожение полковника Студийского и его людей, или избрать другой путь, более гуманный, если, конечно, это слово соответствовало взглядам Глеба Сиверова на жизнь.
Второй путь казался ему предпочтительнее. Одно дело – убивать отъявленных мерзавцев и негодяев, пусть даже по заказу и за деньги, другое дело – убивать людей, исполняющих свой долг, хотя несколько странно понятый. Глеба смущало не столько то, что в случае чего придется стрелять в людей, как то, что эти люди находятся, так сказать, при исполнении. Его возмущало не то, что они делали, а то, как делали.
Ведь нельзя же, в самом деле, брать в заложники женщину и ребенка, которые даже не представляют, в какую историю их втягивают.
И пока Ирина вместе с дочерью находятся в руках полковника Студийского, он, Глеб, не может чувствовать себя спокойным.
127 
