Последние отзывы

  115  

Синица поставил бутылку и сел ровнее. Все-таки такой откровенности он от Скрябина не ожидал. Получалось, что дело зашло уж очень далеко; кое-что припомнив, Синица предположил, что речь в данный момент идет не о каких-то там абстракциях, вроде закона и порядка, а о сохранности драгоценной шкуры господина полковника.

– А можно спросить, – осторожно сказал он, – чье это мнение?

– Чье надо, – ответил Скрябин. – Мое, например. Такой ответ тебя устраивает?

Синица пожал плечами и промолчал.

Немного посверлив его тяжелым, исподлобья, взглядом, полковник начал излагать обстоятельства дела. В целом он почти слово в слово пересказал то, о чем час назад болтали старухи у подъезда. Новым для Синицы оказалось только то, что на маяке был обнаружен труп Гамлета Саакяна, время смерти которого снимало с него подозрения в убийстве Ашота Васгеновича Гаспаряна. Услышав имя Эдика Хачатряна, Синица задумался о нескольких вещах сразу. Разумеется, не назвать этого имени Скрябин не мог, потому что Синица все равно узнал бы об участии Хачатряна в этом деле и непременно задался бы вопросом, почему полковник утаил от него столь важную информацию. Но то, с каким выражением лица Скрябин говорил о вскрывшейся связи Багдасаряна с замешанным в торговле наркотиками Эдиком Хачатряном, наводило на размышления. Теперь Скрябин, а вместе с ним, наверное, и господин мэр, будут всячески открещиваться от покойных совладельцев "Волны" и, пользуясь случаем, навесят на них всех собак. В общем-то, на эту парочку сколько собак ни повесь, все будет мало; но, с другой стороны, теперь получалось, что он, Синица, слишком много знает. А раз так...

– Работать будешь один, – говорил между тем полковник Скрябин. – Официальное следствие тебя не касается, ты в нем не участвуешь. Считается, что ты в отпуске, и постарайся не особенно мозолить глаза своим коллегам. Если столкнетесь – притворись валенком и хлопай глазами, я тебя, если что, прикрою. Пойми, мне необходим результат, поэтому я тебе развязываю руки и полностью доверяю. На доказуху время не трать, это не твоя забота. Ты мне, главное, вычисли, найди эту сволочь, а о доказухе мы сами, без тебя, похлопочем.

Синица мысленно присвистнул. "Вы похлопочете, – подумал он. – Еще как похлопочете! Организуете задержание по всем правилам, во время которого подозреваемый будет убит при попытке оказать сопротивление, а я соответственно окажусь единственным, кто погиб на боевом посту, выполняя свой долг. Это же проще пареной репы. Скрябин, наверное, сильно напуган и здорово пьян, раз думает, что я не вижу его насквозь. А может быть, я к нему несправедлив? Может, он намного умнее, чем кажется, и разоткровенничался тут со мной именно потому, что знает: даже все понимая, я все равно не откажусь?"

Синица знал, что не откажется, и его должностные обязанности тут были ни при чем: в конце концов, он действительно находился в отпуске, первом за последние пять лет. Но отказаться он не мог по той простой причине, что его уже начал охватывать знакомый азарт охотника, увидевшего на первом снегу четкий след крупного хищного зверя.

Глава 15

Человек, который, как было условлено, сидел на скамейке с развернутым номером "Берегового курьера", оказался щуплым, востроносым типом в мощных очках. Его светлые волосы были без затей зачесаны назад, открывая выпуклый лоб с глубокими залысинами. Лоб этот был узковат для того, чтобы его обладатель мог сойти за великого мыслителя; честно говоря, этот лоб наводил на мысли о перенесенном в детстве рахите. Да и вообще вид у сидевшего на скамейке человека был какой-то болезненный, нездоровый, как будто его подтачивал изнутри какой-то недуг, например туберкулез, или рак, или обыкновенный гельминтоз. В армии такие умирают во время марш-бросков – умирают в буквальном смысле слова, – и больше, чем кто бы то ни было, страдают от дедовщины, на официальном языке стыдливо именуемой "неуставными взаимоотношениями". Впрочем, Глеб знал, что сила этого человека заключена вовсе не в крепости мускулов и быстроте рефлексов; планируя эту акцию, Слепой внимательно просмотрел все местные газеты и не сомневался, что сделал правильный выбор: корреспондент "Берегового курьера" Игорь Оловянников был именно тем человеком, в котором нуждался специальный агент по прозвищу Слепой.

Глеб остановился перед ним и вежливо попросил разрешения присесть. Оловянников рассеянно кивнул: он читал, и ему было не до Глеба. Потом он все-таки спохватился и бросил на Сиверова быстрый взгляд поверх газеты. Глаза у него распахнулись, как у малыша, увидевшего вывеску ресторана "Макдональдс", и Слепой понял, что его фоторобот вместе с подробным словесным портретом уже разошелся по всему городу.

  115