Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
87 
В уголке ненакрашенных губ была зажата пезажженная сигарета. Ассистентка хирурга покосилась на Катю, но ничего не сказала. Она чувствовала себя страшно усталой, только что закончился первый этап операции, а она расчихалась, за что хирург выгнал ее в коридор.
Катя сама подошла к женщине и разговорилась с ней. Та ее успокоила, сказала, что хоть операция и сложная, самое страшное уже позади, и посоветовала не волноваться. Хотя Катя, если принять во внимание то, что она выдавала себя за жену, держалась на диво спокойно. А потом, как бы невзначай, ассистентка обмолвилась, что за деньги у них в больнице можно заказать прооперированному отдельную палату.
Женщины всегда любят тратить деньги, особенно не свои. И Катя рассудила, что скупиться не следует.
– Если платить официально, обойдется дороже, – предупредила ее новая знакомая.
Сговорились на двадцати пяти долларах в день. Катя расплатилась двумя сотнями вперед, за восемь дней, надеясь, что забота вернется ей со стороны Меньшова сторицей. Уже совсем успокоившись, она дождалась конца операции; наконец Меньшова, еще не отошедшего от наркоза, вывезли из операционной. Хирург устало бросил ей, что все в порядке, и даже добавил, криво улыбнувшись, что ничего лишнего он ее благоверному не отрезал, так что тревожиться ей не о чем.
Убедившись, что Николая поместили, как обещали, в отдельной палате с телевизором и телефоном. Катя не стала дожидаться, пока он придет в себя, решив, что навестит его завтра. Ей было довольно приятно воображать себя чьей-то женой, тем более женой человека с деньгами. Хоть на одну ступеньку социальной лестницы она переместилась, сегодня никто не мог ей сказать: это не про вас.
Было уже очень поздно, дома ее ждали мать и ребенок. Уже стоя у плиты, готовя ужин. Катя спохватилась, что дважды посолила картошку. Чисто женское любопытство не давало ей сосредоточиться на домашних заботах.
«Так кто же он все-таки? Холостой Николай или женатый Игорь? Должно же существовать объяснение нелепице, и наверняка объяснение это найдется в квартире Меньшова. Если хорошенько там покопаться, отыщется и паспорт, который я видела в первый раз, и еще какие-нибудь документы… Завтра я обязательно наведаюсь в его квартиру», – решила Катя, и ее рука скользнула в карман передника, куда она переложила найденные в прихожей ключи.
Куртку Николая, взятую в больнице, она спрятала в свою сумку, чтобы мать не задавала лишних вопросов.
* * *
Катя освободилась только к обеду. Матери она не говорила, куда и зачем уходит, так бывало не раз. Та уже привыкла, что дочь иногда не приходит ночевать.
Сначала беспокоилась, а затем свыклась, ведь ничего плохого не случалось. Приходила утром трезвая, чистая. А тут еще и не вечер. Да мало ли какие, дела у взрослой дочери!
Человек, задумав что-нибудь нехорошее или постыдное, всегда придумывает себе оправдания. Вот и Катя по дороге пыталась убедить себя, что на квартиру Меньшова ей надо наведаться затем, чтобы найти нужную ему одежду, выключить холодильник, полить цветы, хотя растений-то у Николая было – два кактуса на кухне, которые требовали поливки всего пару раз в месяц. Но основным двигателем, естественно, было любопытство.
Она совсем мало знала о Николае, хоть и не могла припомнить, сколько раз успела с ним переспать. А теперь выяснялось, что, возможно, он совсем не Николай, а Игорь, да к тому же женат и имеет сына. Сколько раз она поднималась по лестнице в эту квартиру и не испытывала волнения! Теперь же ей казалось, что непременно одна из дверей откроется и такая же любопытная, как и она сама, соседка спросит:
– Вы к кому, женщина?
– К Меньшову, – скажет Катя.
– Так его нет дома, его «Скорая» забрала. Небось, украсть чего-нибудь хотите?
Она разволновалась не на шутку, казалось, будто из-за каждой двери за ней наблюдают. Ключи готовы были выскочить из моментально вспотевшей ладони. Но ни одна дверь так и не открылась, никому и дела не было до того, что женщина, нежившая в подъезде, поднимается по лестнице. Стараясь не греметь ключами, Катя открыла замок и юркнула за дверь. Даже не включая свет, задвинула щеколды и лишь после этого огляделась.
Странное чувство у нее вызвала скомканная, в засохших пятнах простыня на разложенном диване. Ее хотелось как можно скорее убрать с глаз долой, но в то же время неприятно было притрагиваться. Брезгливо, одной рукой Катя скомкала простыню и, приподняв коленом край дивана, засунула ее в ящик для белья.
87 
