— Совсем сварится?
— Ну да! Они довольно нежные создания. И ужасно глупые. Все русалки любят по ночам выплывать по холодной трубе в наружное озеро, а когда возвращаются, обязательно несколько штук заплывают в трубу, которая идет через котельную, и в ней свариваются насмерть.
— Ой, бедняжки!
— Угу, жуткие дуры. Хорошо еще, что они такие плодовитые, а то бы их в сиде давно не осталось.
— А как они плодятся?
— Икру мечут.
— Понятно… Сколько у вас тут стрекоз!
Над озером носились стайки крупных пестрых насекомых с полупрозрачными сверкающими крылышками разных цветов.
— Разуй глаза! — фыркнула Дара. — Это не стрекозы, это феи!
— Феи? Настоящие?!
— Ну да, самые настоящие феи, только мелкие, выродившиеся. С ними произошло то же, что с боугами.
— Какие они красивые…
— Сейчас я словлю для тебя пару феечек, и ты увидишь вблизи, какие они красотки.
— Ой, не надо, пусть себе летают!
— Брось, их поймать совсем нетрудно! Тебе же хочется их разглядеть как следует?
Не дожидаясь ответа, Дара схватила полотенце и побежала по песчаному берегу к зарослям папируса, над которыми роилась веселая стайка феечек. Она ринулась прямо в стаю, размахивая полотенцем, и Аннушка ахнула, увидев, как несколько прелестных летающих существ, сбитые полотенцем, упали на песок. Дара наклонилась и собрала их в полотенце.
— Вот, теперь ты сможешь разглядеть их как следует. Эти сразу не улетят — у них крылья помялись.
— Зачем же ты так? Ведь жалко…
Но когда Дара положила перед Аннушкой полотенце и развернула его, всю ее жалость как рукой сняло.
Феечки и вправду были похожи на крошечных крылатых Шеншин с пышными прическами. Вот только вблизи эти голенькие женщины-крошки оказались все как одна жирные, с волосатыми кривыми ногами и злобными усатыми мордочками; их черные глаза сверкали гневом, а пышные прически при ближайшем рассмотрении оказались похожи на клочья свалявшейся пакли. И в отличие от русалочек, пахнувших рыбой, но вполне чистых, феечки были ужасно грязные, и пахло от них почему-то лесными клопами. Они барахтались на полотенце, салились, расправляли свои помятые крылья и одна за другой подпрыгивали и взлетали. Одна феечка никак не могла вытащить из-под себя помятое крыло.
Аннушка хотела ей помочь, но Дара ее остановила.
— Не вздумай до нее дотрагиваться! Она может укусить, и ранка обязательно загноится — они же никогда зубы не чистят! — Они что, тоже плотоядные?
— Насекомоядные.
Как бы подтверждая Дарины слова, феечка зашипела и оскалила на Аннушку крохотные, как у летучей мыши, иглообразные коричневатые зубки.
Дара потрясла край полотенца: феечка перевернулась, выправила помятое крыло, что-то угрожающе прошипела и полетела догонять свою стаю.
— А пошли поиграем с русалками? — предложила Дара.
Но Аннушке не хотелось ни играть с русалками, ни любоваться феечками. Она улеглась на песке, чтобы позагорать. Одна, без Дары — и зря.
Она бездумно полеживала на бережку, греясь на теплом подземном солнышке, следила за играющими в воде русалками и келпинками, за порхающими над водой феечками — издали они снова казались прелестными и невинными созданиями. Вдруг что-то холодное поползло у нее по ногам. Она решила, что это одна из выброшенных на берег русалок, взбрыкнула ногами и обернулась. Ужас! Через ее ноги переползала огромная белая змея! Даже не змея, а что-то вроде гигантской глисты. Аннушка выдернула из-под нее ноги и завопила:
— Дара! Дара, где ты? На меня змея напала!
И услышала в ответ смех и визг девчонок. Она отскочила к воде, оглянулась и все поняла: страшную глисту тянула на веревочке улыбавшаяся во весь рот здоровенная девица с белыми волосами, а еще три девчонки шли сзади и смеялись над ней, Аннушкой.
Подбежала Дара.
— Ты чего вопишь? Что случилось?
— Они протащили у меня по ногам вон ту белую глисту!
— А, вирм! Чего ты струсила? Вирмы совсем не опасные.
— Что это такое, Дара?
— Да просто пещерный червь, только очень древний.
— Мерзость какая!
— И вовсе нет! Вирмы очень полезные, они всякую дохлятину в сиде подбирают, очищают наши мусорные баки, канализацию и ров с ламиями. Если бы не они, мы бы тут в собственном дерьме утонули. А чего эта Карин к тебе прицепилась?
— Кто?
— Ну, эта белобрысая дылда, Карин Свенсон из Швеции.
— Не знаю…
— Противная девчонка и бесталанная. Ее из Блакуллы за неуспеваемость выгнали, а добренькая леди Бадб ее подобрала на наше горе.