Особенно,... 
56 
— То есть?
— Исчезают друзья-слуги. А что, если княгиня Кето угрожала свекрови, что уволит и Анну тоже?
— Анна ничего подобного не говорила!
— Анна могла об этом и не знать. Представьте себе такую ситуацию, инспектор: княгиня Кето объявляет княгине Нине, что в ближайшие дни Анна тоже покинет их дом. Что должна делать старая женщина?
— Рассказать обо все Анне, я думаю?
— Нет, она не может этого сделать, потому что это только ускорит изгнание Анны. Кроме того, у них уже назначена их прощальная вечеринка на четверг, и старушка не хочет лишиться последней радости. А ночью, когда княгиня Кето возвращается и засыпает…
— Старушка ждет, пока уснет Анна, идет вниз и душит невестку? Не верю! Да, возникает убедительный мотив для убийственного гнева, да, старушка уже немного в маразме, но я никак не могу представить себе эту жуткую картину: древняя старуха ночью сползает вниз по узкой скрипучей лестнице, крадется к спальне уснувшей невестки… Нет, не верю!
— Да что вы заладили, как знаменитый русский режиссер Станиславский: «Не верю! Не верю!» — рассердилась графиня. — А вы вспомните, однажды она уже это проделала — спустилась с мансарды и в гневе предстала перед княгиней Кето!
— Спуститься по лестнице она могла, согласен, но откуда у нее взялись бы силы задушить невестку?
— В состоянии аффекта, или злобного беснования, что почти всегда одно и то же, только называется по-разному, даже у стариков появляется ненадолго поистине невероятная сила. А кроме того, вовсе необязательно трудиться самой. Как ни симпатична мне Анна, мы не имеем права никого, в том числе и эту милую девушку, исключать из списка подозреваемых. Она предана бабушке Нине и готова сделать все, чтобы той было хорошо, предупредить любое ее желание. Добавьте к этому, что девушка воевала и видела смерть вблизи, возможно, даже привыкла к ней. А может быть, и сама убивала. И у нее очень сильные и крепкие руки.
— Мотив?
— Остаться с бабушкой Ниной полновластными хозяйками в доме и больше уже никогда не зависеть от злобы и капризов княгини Кето.
— А еще — остаться после смерти бабушки Нины наследницей ее состояния.
— И это — тоже.
— Пожалуй, вы нарисовали убедительную картину, графиня!
— Она ничуть не менее убедительна, чем наши подозрения относительно племянника княгини Кето: он ведь мог и не знать о том, что после смерти тетки ее состояние переходит в руки старой княгини, ведь ему было прямо обещано, что наследником княгини Кето Махарадзе станет он.
— Недаром же он так за нею ухаживал! А ведь это не такая уж радость для молодого в общем-то человека.
— Ну, тут как раз могло быть и просто соблюдение традиций: грузины весьма почтительны к своим старикам.
— Почтительное поведение с убийством в финале?
— Иногда одно лишь предваряет другое. Но вернемся к Анне. Почему-то я убеждена, инспектор, что между Анной и «русалкой из бассейна» есть какая-то связь. Пока таинственная и непостижимая, но со временем все может разъясниться.
— Не успеваю за полетом вашей мысли, графиня!
— А вы не торопитесь, вы шаг за шагом, «тихими стопами», как говорил один мудрый русский детектив.
— Не знаю, кого вы имеете в виду… Но, кажется, я догадываюсь, откуда у вас возникла мысль о связи между девушками: вы вспомнили об объявлении из «Русской мысли», которое было обнаружено в джинсах «русалки», а также о том, что Анна попала в дом Махарадзе по тому же самому объявлению в газете?
— Нет, меня больше занимает способ, которым было сложено объявление, найденное у «русалки».
— То есть?
— Объявление было сложено втрое. И точно также складывает небольшие бумажки Анна. Это, согласитесь, довольно редкая, почти не встречающаяся манера.
Прерывая их беседу, зазвонил телефон. Из Бад Тольца сообщили, что хутор, которым интересовался инспектор Миллер, уже год как выставлен на продажу, и, по сведениям местной полиции, в нем никто не живет. Принадлежит же он жительнице Блаукирхена княгине Кето Махарадзе.
— Ну, это многое объясняет! — с облегчением воскликнул инспектор. — Надо полагать, Георгий Бараташвили, с разрешения тетки, разумеется, просто пользовался хуторком для отдыха и развлечений.
— Это не объясняет одного — пребывания на хуторе воскресшей «русалки», которую якобы видел мой друг Генрих фон Ляйбниц.
— Но зато утверждение барона дает нам законное основание посетить этот хутор и провести на нем обыск!
56 
