Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
114 
– Нет, приятель, ты определенно жареные бананы любишь. Извращенец.
Бригадир упрямо молчал.
– Так любишь или нет?
– Иди ты… – послышалось в ответ. – И я не люблю, – вздохнул комбат.
А затем, резко вытянув руку, крикнул Никите, сидевшему возле заднего колеса машины с электроотверткой в руках:
– Ну-ка, дай свой инструмент!
Тот не двигался с места.
– Мне что, подняться? Тогда уж точно ты сам с места не встанешь.
– Извини, бригадир, – проговорил автомеханик, – ты же сам видишь, ничего не поделаешь.
Он вложил электрическую отвертку прямо в руку Рублеву. Тот нажал кнопку запуска, полюбовался бешено вращающимся острием инструмента.
– Красивая, чистая… Жаль, пачкать.
Он еще раз нажал на кнопку, выключив инструмент. И наступившая тишина напугала бригадира больше, чем визжание отвертки, так напоминавшее звук бормашины в кабинете стоматолога.
– Да, была у меня твоя машина! Только не краденая она, мне ее твой племянник продал.
Так что с ним и разбирайся.
– Мне это не интересно. То, что «волгу» мою Валик продал, я и без тебя знаю.
– Тогда что же от меня хочешь?
– Ты ее разбирал, ты номера с нее скручивал. Вот и скажи кому их отдал.
На лбу бригадира появились глубокие вертикальные морщины. То ли он в самом деле вспоминал кому отдал номера, то ли не мог припомнить, что с ними стало.
– Ну никак ты по-хорошему разговаривать не научишься! Вот как тебе все хозяйство намотает на отвертку – сразу вспомнишь.
– Нечего мне вспоминать!
– Отвертка – такое дело, можно и не рассчитать. Мотанет – и пиши пропало!
Последние слова комбата потонули в визге двигателя и в крике бригадира. Тот кричал, словно ребенок, завидевший шприц в руках доктора. Еще не сделали укол, но смертельно страшно. Бригадир уже чувствовал ветер, разгоняемый крестовиной, который холодил его обожженное тело.
– Секель! Секель его кличка! – закричал он.
– Ты что-то сказал? – переспросил Рублев. – Я не расслышал.
– Выключи этот мотор! Выключи!
– А я его и включать-то не хотел, – Борис Иванович отложил отвертку в сторону и весь превратился в слух.
Бригадир говорил сбивчиво, то и дело останавливаясь, чтобы отдышаться, но затем, напуганный, снова принимался тараторить.
– Секель его кличка. Как зовут – не знаю.
Честное слово! Не видел никогда его документов. Да.., в Питере он живет, здесь… Адреса его не знаю.
– Непонятливый ты.
– Не знаю! Знал бы, сказал!
Но по перепуганным глазам бригадира Рублев видел, знает тот и адрес и скорее всего, настоящее имя. А значит, нужно его дожать.
Вновь заработал двигатель.
И нервы у бригадира сдали.
– Все, доконал ты меня! – прохрипел он. – Будь что будет, скажу. Только выключи этот чертов миксер!
– Точно, миксер, – ухмыльнулся комбат. – Самое то, чтобы яйца взбивать.
Но бригадир не оценил его шутку.
– Его кличка Секель, – говорил он, чеканя каждый слог так, чтобы Рублев понял его с первого раза. – Живет он на Петрозаводской, дом одиннадцать. Квартиру не помню, но в том доме три подъезда. Зайдешь в средний, второй этаж налево, дверь красным дермантином обита.
Глава 20
Комбат и Наташа стояли перед обитой красным дермантином дверью. Звонок прозвучал уже в третий раз.
– Так я и знала, – сказала девушка.
– Что знала?
– Не будет его дома, уехал… Все зря, ничего мы не добились.
– А ты-то чего переживаешь, Наташа?
– Меня это тоже касается и самым непосредственным образом. Все-таки ваш братец втянул меня в неспокойную жизнь.
– Не нравится – уходи, – спокойно сказал комбат.
– Нет уж! – Наташа прислонилась к стене и закатила глаза. – Боже мой, как я устала!
– Нечего по барам ходить.
– В бар я сходила однажды, а с вами исколесила полгорода.
– Глупо уходить, не узнав все до конца.
– Хорошенький совет, если, конечно, знаешь как им воспользоваться.
– Ты знаешь, Наташа, чем сообразительный человек отличается, скажем, от не очень сообразительного?
– Догадываюсь.
– Сообразительный человек знает, что делать, а не сообразительный начинает паниковать, вот совсем как ты сейчас.
– У нас нет времени ждать! – возмутилась девушка. – Черт его знает, на сколько дней он уехал? А может, и вернется через десять минут? Ну и кликуха у него, конечно – Секель!
Чем-то непристойным отдает.
– Тебе объяснить?
114 
