57 
– И вы, парни, выглядите что надо.
– Это что, это всего лишь одежда делает нас такими.
– Солидными?
– К черту солидность, я просто переодеться не успел.
Вновь раздался звонок. На этот раз с ящиком водки «Абсолют» и двумя упаковками пива в квартиру вошел еще один мужчина в длинном кожаном пальто. Правда, ящики с водкой и пиво держал в руках не он, а его водитель.
Костя тут же бросился к комбату и крепко обнял, прижал его к себе.
– Что тут у вас такое творится? – сказал Борис Рублев. – Что вы все на меня бросаетесь, как грудные дети на мать родную?
– Нет, нет…
Парни переглядывались друг с другом, их глаза были влажные, и казалось, все эти высокие плотные мужчины вот-вот расплачутся.
– А что это с вами, товарищ майор? Кто это вас так? – глядя на синяки и ссадины отставного майора, спросил Костя.
– Было дело… Мы тут с сержантом пытались навести порядок.
– И что, навели?
– Вроде навели.
– А чего нас не позвали? Думаю, мы не помешали бы.
Может, и помогли бы.
– Некогда было, – махнул рукой майор, – мы и сами с усами, разобрались, как положено.
– Уж не сомневаемся, – хором заговорили мужчины. Андрей суетился, расставляя и расставляя на столе бутылки и разворачивая на кухне свертки со всевозможной едой, принесенной ребятами.
– Кого еще ждем?
– Кого, кого, товарищ майор, всех наших ждем. Кого могли – всех позвали. Сейчас будут.
И действительно, еще целый час дверь квартиры раскрывалась, и входили новые гости. И все бросались на комбата и сжимали его в объятиях.
– Ну, ребята, не ожидал я, конечно… Рад, рад, слов нет. Рад вас всех видеть живыми и здоровыми и такими красивыми.
– Товарищ майор, давайте к нам! Нам такие люди нужны. Я возьму вас своим замом, – говорил Костя, хватая комбата за руку.
– Подожди, Костя, и я возьму. И у нас в фирме комбат лишним не будет.
– Да перестаньте вы! Я сам найду себе дело.
– Товарищ майор, вы, наверное, стеснены в средствах?
Только честно.
– Не понял… – комбат напрягся и посмотрел на Николая, – что значит стеснен?
– Ну, жизнь сейчас, товарищ майор, такая дорогая, что я думаю, на свое жалованье…
– А у меня, мужики, нет никакого жалованья, я написал рапорт и уволился.
– Как! Вы… – парни заговорили, перебивая друг друга. – Вы больше не служите?
– Нет, не служу. Не могу я выполнять идиотские приказы, не могу в своих стрелять.
– Как это – в своих?
– Не захотел я в Чечню ехать. Там же наши парни. Не могу я. Они служили вместе со мной, мы же дрались плечом к плечу, а сейчас, получается, сказали, что они мне враги? А я и поверил? Нет, я так не могу. Идиоты! Идиоты те, кто придумал такую войну! Нельзя против своих, нельзя ни в коем случае! И я не смог. Думал, долго думал, а потом решил – нет.
– И правильно, комбат! Я бы тоже не смог в своих стрелять.
– Вот видите, мужики, вы меня поняли.
– А как ваш брат, Борис Иванович? У вас же есть младший брат.
– Да, Андрей. Был и есть, – комбат самодовольно улыбнулся. – Он что-то вроде вас, бизнесмен, нет, бери выше – банкир, в Питере живет. Работает в каком-то банке, вроде даже начальник. Не бедствует, по заграницам ездит.
– Вы к нему пойдете?
– Пока не приглашал.
– Ладно, хватит о делах, давайте выпьем, мужики, – принялся руководить праздником Андрей Подберезский. – Я все-таки сержант, ты ефрейтор. Тут старше меня только комбат, а он мой гость. Значит, самый старший я. Тем более, вы в моем доме.
– Ладно тебе, Андрей! Ты как в армии: старший, старший… Еще дневальным кого-нибудь поставь на зеркальную тумбочку в спальне, еще полы заставь мыть и оружие чистить по пятому разу.
– Оружие чистить не будем, а вот выпьем все.
– Погодите, – комбат поднял рюмку с водкой, – давайте выпьем за тех, кого нет.
И комбат, повернув голову, взглянул на снимок. Все парни непроизвольно повторили движение своего бывшего командира.
– За них, за всех тех, кого мы оставили там.
И мужчины, не чокаясь, выпили. Затем сели. Несколько минут молчали. А потом разговор постепенно оживился, и все начали расспрашивать комбата о его службе, о том, где он был и чем занимался все эти долгие годы.
А Борис Рублев отвечал на вопросы своих парней, но, как всегда, немногословно, кратко и в то же время емко. Бутылки быстро пустели, тут же на столе появлялись новые, разговор то затихал, то вновь оживлялся.
– А помнишь, как тогда в Кандагаре?
57 
