Последние отзывы

  87  

При упоминании об американском банке Юшкевич похолодел. Тогда он едва усидел в кресле, потерял двух замов и кучу выгодных знакомств за рубежом. Многие зарубежные политики ему руку перестали подавать.

– У меня, конечно, власть большая, но не безграничная. Я в оркестре играю, в отличие от тебя, Спартак Иванович. У тебя же самого служба безопасности разветвленная. Почему они его не ловят?

– Ловили, да плохо получается. За агентом Потапчука ФСБ стоит.

– Уже не стоит. Потапчука мы в оборот взяли. За ним день и ночь – слежка, телефоны прослушиваются. От работы он практически отстранен, информацией не владеет.

– Что он говорит?

– Он одно и то же твердит: “Агент на связь не выходит”.

Ленский еле удержался, чтобы не плюнуть себе под ноги.

– Вот это и плохо.

– Чего ж хорошего?

– Он сейчас, как мышь, сидит, затаился, дырку в мешке с деньгами прогрызает. Потом они оттуда, как зерно, посыплются.

– Страшные ты картины рисуешь, Спартак. Но для государства, для правительства этот агент куда больше сделал, чем вы с Даниловым. Если бы не он, вы бы столько денег ни в жизнь не выложили. Сказали бы, что нет у вас никаких денег.

– А ты бы на нашем месте по-другому, что ли, сказал? Если фактами, как вилами, к стене приперли…

– Все равно, Ленский, я тебе не верю. Люди, которые за мной стоят, тебе не доверяют. А из-за тебя и мне начинают не доверять. Вот это хуже всего. Получится, что ты компаньона завалил, – я с этим соглашусь. А найдешь агента, и он признается, – я и с этим соглашусь. Мне что подтаскивать, что оттаскивать – все равно. Тебе руку пожмут, его – в Бутырку, а президент тебе свой портрет с автографом подарит.

– У меня уже два есть.

– Правильно, два президента – два автографа. Недельку, Ленский, я тебя еще прикрою. Буду ордер возле сердца носить, как партийный билет в былые годы. А на восьмой день не жди пощады. Не я приеду, а, как вы там говорите, бизнесмены, “маски-шоу” прикатит? Да?

Ленскому уже давно было хреново, но стало еще хуже. Он понимал, что в своей невиновности Юшкевича убедить не смог, но зерно сомнения заронил.

Юшкевич поднялся с хозяйского кресла, подал руку. Ленский с готовностью ее пожал.

– Может, мы с тобой последний раз видимся.., в мирной обстановке. Кстати, улететь или уехать ты, Спартак Иванович, не пытайся. Обязательно какую-нибудь неточность в паспорте пограничники у тебя отыщут. Или диспетчеры самолету коридор не дадут. Не зли людей наверху, будем взаимно вежливы.

Черный “Мерседес” с синей мигалкой укатил от особняка. Ленский вызвал Прохорова. Тот вошел. Хозяин сесть ему не предложил.

– Я тебе, Николай, многое прощал. У тебя шесть дней, чтобы спасти свою шкуру. Да и мою тоже, – в сердцах добавил олигарх. – Если что, тонуть будем вместе. Не стану скрывать, разговор с Юшкевичем был премерзким. Они на меня убийство Данилова хотят повесить. Значит, и на тебе оно повиснет. Если я заказал Данилова, то кто исполнил? Правильно – наши люди возле Кривошеева вертелись. Они его берегли. А за людей ты у меня отвечаешь. Я тебе деньги плачу. И вообще, Николай, у тебя деньги, техника, у тебя все есть! Неужели ты не можешь этого урода поймать?

Прохоров понял, о ком говорит хозяин. Передернул плечами, набычился, насупил брови.

– За агентом Потапчука контора стоит.

– Нет за ним конторы. Никого сейчас за ним нет. Генерала отстранили, так что агент беззащитен. Его никто не информирует. Он один. Его взять надо. Слышишь, Прохоров, взять во что бы то ни стало и как можно скорее. Семь дней дал Юшкевич, потом выкрутиться будет тяжело. Неважно, что я Данилова не убивал. Тут уже ни деньги, ни былые заслуги не помогут. Так что давай ищи. Землю рой, но найди гада. В его руках наше с тобой дальнейшее благополучие.

На этот раз Спартак Ленский не лукавил, не преувеличивал. Он говорил правду, болезненно тяжелую для себя.

– Ты понял меня?

– Да, – сказал Прохоров, по-военному развернулся и зашагал к двери. А Ленский обхватил голову руками и сжал виски так сильно, как покупатель сжимает арбуз, проверяя на спелость.

* * *

Сиверов раздумывал: “Связываться ли с генералом Потапчуком? Ведь я почти пообещал ему исчезнуть, залечь на дно, на связь не выходить. А что если мой звонок скомпрометирует генерала? Ведь ему сейчас не сладко. Небось на него наехали по полной программе”.

Домашний телефон Потапчука не отвечал, мобильник, номер которого знал только Глеб, тоже. Наконец, Сиверов решил позвонить в кабинет по служебному номеру. Для этого он выбрал телефон-автомат в людном месте, расположенном в одном ряду с десятком других таксофонов.

  87