Последние отзывы

  47  

– Вы имеете доступ в зону?

– Разумеется. Ну что на экологический фестиваль Привезут другие страны?

Что они могут? Тюленей да чаек, перепачканных нефтью? Браконьеров, охотящихся на бенгальских тигров? Монстров вам никто больше не привезет, только я – Юрий Хворостецкий! Продюсер тогда ничего определенного не сказал, обещав подумать.

Правда, с этим же предложением в те же дни режиссер из Минска обратился еще к полдюжине крупных и мелких продюсеров. И как ни удивительно, все отвечали одинаково:

– Надо подумать.

– Ну что ж, думайте, – с этими словами Хворостецкий покинул Германию, оставив везде, где мог, свою новенькую визитку.

И брошенное зерно дало свои всходы. Результат даже намного превзошел ожидания. Продюсеры раструбили о затее Хворостецкого. О том, какой удивительный фильм будет сниматься, узнали во Франции, в Финляндии, Швеции и даже в далекой Японии. Заказы посыпались на Хворостецкого, как листья осенью. Оставалось дело за малым, вернее, за самым главным: поехать в зону, предварительно добившись разрешения, и снять фильм, который потом можно будет выгодно продать.

Хворостецкий, отдать ему должное, был предприимчивым и смышленым режиссером. В ответ на запросы и заказы он попросил аванс на производство фильма. И многие на предложение режиссера клюнули, предоставили деньги. Он заключил договоры сразу с тремя телекомпаниями на три фильма, оговорив сроки производства так, чтобы эти ленты не пересеклись ни на одном из фестивалей. Но, естественно, чтобы фильм снять, требовалось, кроме режиссера, еще несколько человек. И Хворостецкий без труда нашел их; о том, что кто-то сможет отказаться, он даже не думал, обещать золотые горы Юрий умел.

Самое главное, ему нужен был человек, который неоднократно бывал в зоне и более-менее там ориентировался. Таким человеком оказался тридцатилетний журналист Виталий Семага, у которого в этой жизни кроме работы ничего не было – ни машины, ни квартиры, ни даже приличного костюма. Впрочем, для поездки в чернобыльскую зону ни к чему фрак и бабочка, достаточно военного камуфляжа.

Вскоре был нанят и оператор – такой же авантюрист, как Семага и Хворостецкий. Двухметровый гигант Валерий Бархотин с длинными светлыми волосами и лицом, напоминающим лицо хронического алкоголика, хотя до этой стадии Бархотин дойти еще не успел. При всем при том, что оператор был большим любителем зелья из бутылок с самыми разнообразными этикетками, специалистом он слыл неплохим и когда работал, забывал обо всем остальном. Мог, если это было нужно, лечь в грязь и вести съемку из лужи, мог работать под проливным дождем и в лютую стужу, а если понадобится, то и пролететь над городом привязанным к шасси вертолета. О шасси самолета ему еще не приходилось задумываться – хотя если бы кто-то предложил Валерию такой трюк, то он наверняка, предварительно приняв стакан водки и немного подумав, согласился бы.

Еще для такой операции требовалась машина, желательно микроавтобус.

Помогла в этом маленькая невзрачная девушка. Точнее, девушкой Ханну Гельмгольц назвать было можно с натяжкой. Она уже давным-давно являлась женщиной, побывавшей замужем, хотя выглядела субтильной и неискушенной. Она числилась представительницей одного из гуманитарных фондов, что-то вроде «Взаимного прощения», и когда Семага с Хворостецким сумели ей втолковать, что от нее требуется, Ханна согласилась. Наверное, и в ее крови присутствовали тела авантюризма. Единственным условием, которое поставила Ханна Гельмгольц, было наличие в титрах фильма ее фамилии, а также названия ее гуманитарного фонда.

Было обещано выполнение всех ее прихотей в обмен на темно-синий микроавтобус фирмы «Мерседес», который находился в распоряжении Гельмгольц или, вернее, «Взаимного прощения». Водитель микроавтобуса Анатолий Кошевников поначалу, когда узнал, что предстоит длительная поездка в чернобыльскую зону, запротестовал. Но дополнительная сотня дойчмарок сделала его сговорчивым и покладистым.

«Хрен с вами, – подумал Анатолий, кладя в карман шуршащую-хрустящую новенькую банкноту, – за сто марок я и друга продам. Да и делать мне ничего не надо, веди себе машину, да и стекла можно закрыть, пыли меньше будет».

И со съемочной техникой вопрос тоже решился молниеносно. Имя Хворостецкого знали повсюду, тем более что наличествовало гарантийное письмо от немецкого посольства, бравшего на себя возможный риск. Короче, процесс пошел.

  47