Особенно,... 
78 
Серая палатка стояла недалеко от обрыва реки у северной границы заказника. Если бы Коровин увидел ее, то надолго лишился бы покоя. Ведь за обрывом начинался галечный участок берега с залежами рубинов. Впрочем, бандиты ничего не ведали о драгоценных камнях, они выбрали место для стоянки по другим соображениям. Рядом заканчивалась колея, дальше машинам ходу не было, до воды рукой подать, и на возвышенности меньше назойливого гнуса. Правда, на берегу часто появлялись рыбаки, но бандиты не собирались прятаться. Раньше им гарантировала алиби всеобщая убежденность в маниакальном стремлении егеря убивать, теперь они вообще находились под негласным покровительством главы района.
Жаркий летний день медленно сменялся теплым душным вечером. Делать было нечего. Уж после завтрака смотался в город, не оставив ценных указаний. Батон, свесив ноги, сидел на краю трехметрового обрыва и курил. Изредка до него с лесной полянки доносились громкие звуки: то радостное восклицание, то отборный мат. Там Хомяк ловил стрекоз и кузнечиков. Этим увлекательным делом он занимался почти два часа. Недавно подвыпивший мужичок одного за другим таскал здесь линей и хариусов. Хомяк, в юности увлекавшийся рыбалкой, буквально позеленел от зависти. Он в Подмосковье ловил плотву, окушков, пескарей, карасей, добыча больше ладони считалась нормальным трофеем, а здесь жалкий пьянчуга тягал килограммовых рыб. Хомяк подманил рыболова стаканом водки, тот, проглотив сорокаградусный напиток, выдал свои тайны и даже продал за пять баксов сделанную из орешника удочку. Вот только наживка у рыбака закончилась, и теперь Хомяк носился по поляне, гоняясь за насекомыми. Наконец он с недовольной миной подошел к обрыву, держа в руке полиэтиленовый пакет. Там копошились десяток кузнечиков и парочка стрекоз.
– И это всего лишь за столько времени? – удивился Батон. – Негусто.
– А ты бы мне помог, чем груши околачивать, – зло бросил Хомяк.
– Я рыбу терпеть не могу, ни ловить, ни хавать. Осетрина еще ладно, а у других только успевай кости сплевывать. И Уж будет недоволен. Он же сказал – по возможности соблюдать правила, а здесь костры разжигать запрещено.
– А пошел бы он подальше, командир гребаный. У меня от сухомятки скоро язва будет.
– Язва у тебя, Хомячок, будет от казенной баланды, если, конечно, раньше тебя не замочат. Такая наша работа, сегодня бабки и крутые телки, а завтра гроб и могила, – философски заметил Батон.
– Да, если Уж проколется, и мы с тобой загремим лет на двадцать, – глухо донесся из палатки голос Хомяка.
– Размечтался! Уж – штатный мокрушник хозяина, которого раньше никто из наших в глаза не видел. Думаешь, он после дела оставит в живых свидетелей? Четыре жмурика как-никак, – сказал Батон, который был поумнее своего кореша.
– Е-мое, а ведь в натуре. Как же я сам не допер? – выскочил из палатки Хомяк с маленькой саперной лопаткой в руке.
– Неважно, кто допер, главное – действовать сообща. Надо первыми шлепнуть Ужа, а в Москве сказать, что его пристрелил тот самый егерь, который сдвинулся по фазе. Раз мокрушник отбросит коньки, пропадает всякий смысл ликвидировать контактировавших с ним людей. Врубаешься, кореш?
– Угу, – промычал Хомяк. – А когда его.., это самое.., в расход?
– Вот послушаем, что он скажет, когда заявится, и решим. Чувствую, Уж поехал в город к нашему хозяину за новым заданием.
Хомяк быстро успокоился. Так он был устроен, не мог долго зацикливаться на неприятностях, стараясь все время получать от жизни маленькие и большие радости. Подцепив на крючок кузнечика, он спустился с обрыва и стремительно зашел в воду.
– Ух, холодная. На улице жара, а вода – аж зубы ломит, – сообщил он.
Батон достал очередную сигарету и улегся на обрыв. Тут Хомяк резко дернул удочку.
– Ушел, зараза! – возмущенно сказал он, наматывая катушку.
Хомяк сделал новый заброс. Не успело течение вынести поплавок ближе к середине реки, как он мгновенно, без предупреждения исчез. Хомяк подсек, начал сматывать леску. Удочка согнулась в дугу, на том конце лески кто-то яростно и отчаянно сопротивлялся. Хомяк тянул, надеясь, что прочное удилище заменит отсутствие сноровки. Наконец он вытащил на галечную отмель довольно большую и очень нарядную рыбу. Золотистого цвета, с коричневыми пятнышками на боках и густо-красными плавниками, красавица прыгала на камнях, все еще надеясь уйти в воду.
– Линь! – гордо сообщил Хомяк. – Где-то на килограмм потянет.
78 
