Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
51 
– «Глист»! – раздался в наушниках восхищенный Мишкин голос. – Смотрите, прямо к берегу чешет!
– А почему, интересно, к нашему? – офигел я.
– Так перепутал небось, я к ним летал, ихний берег похожий.
– Но солнце же вон где!
– Георгий Андреевич, это нам с вами солнце. А он и землю-то с трудом видит, вы посмотрите, как летит. Разрешите, я его?
– Живодер ты, Миша, – грустно сообщил я ведомому, – увидел диковинную зверюшку, и сразу руки к гашетке тянутся. Вот нет чтоб поймать! КДП, я Дядя! Передайте зенитчикам, чтобы не стреляли по одиночному «Глисту», он мне еще пригодится.
Мы разошлись в стороны и пристроились по бокам и чуть сзади «Глиста». Да, похоже, это действительно весьма не ас – так нас и не видит, летит куда летел – кстати, почти точно к нашему аэродрому. Впрочем, из такой кабины действительно сложно что-нибудь разглядеть, кроме своего же капота… Наконец пейзаж под крылом показался слишком уж незнакомым даже этому недоумку, и он попытался повернуть налево. Однако трасса Мишкиной очереди ясно показала, что это он зря… Вот тут бедный пилот и увидел нас. Ему настолько поплохело, что он чуть не свалился в штопор! Мне это совершенно не понравилось – ведь уже почти прилетели! – и я дал очередь поверх кабины, англичанин инстинктивно двинул ручку от себя, самолет выровнялся. Теперь лайми летел между нами, качаясь во всех плоскостях и судорожно вертя головой. Вот и наш аэродром…
Я подлетел почти вплотную и начал показывать жестами – садись давай! Садись, а то у меня там обед стынет!
Ох, какое облегчение отразилось на юношеском лице англичанина! Похоже, наш случайный попутчик только сейчас понял, что его вели не к месту расстрела, а всего лишь в плен. Он без всякого захода ломанулся вниз, кое-как выровнял машину где-то ближе к концу полосы и плюхнулся, от восторга забыв выпустить шасси. Впрочем, самолет не скапотировал – слишком длинный у него был нос – а проюзил метров сто, теряя по дороге какие-то куски, и встал. Вот ведь урод – мой самолет сломал, англов же не заставишь ремонт оплатить, – огорченно подумал я и пошел на посадку.
Глава 18
Я пробыл в Черногории десять дней.
После первого столкновения в воздухе, когда мы потеряли пять машин и трех летчиков, а противник – раз в десять больше, англичане больше не устраивали массированных атак ни в небе, ни на море.
Ночью к минам подкрадывался тральщик и успевал подорвать две-три штуки, пока его обнаруживали и отгоняли (а пару раз и топили). «Варриоры» после разгрома, учиненного им японским оленеводом, вообще перестали появляться в воздухе. В основном летали одиночные «Фантомы»-разведчики. С одной стороны, это было правильно – потому что у нас не было самолетов, способных догнать удирающего на полном газу «Глиста», так что полеты обходились без потерь. Но и почти без результатов, потому что обзор вниз у «Глиста» был практически никакой…
В общем, через неделю после начала боевых действий мы отошли от берега километров на пять. Английская корабельная артиллерия начала методично разносить порт Бар в мелкий щебень… Жалко, я все-таки надеялся, что они будут использовать его в качестве операционной базы. Но, видно, дошедшие до них слухи о том, что где-то тут база подводных лодок, да к тому же, возможно, и летающих, были восприняты серьезно.
На сухопутной границе с Боснией было тихо, австрийцы наращивали силы. Правда, с их применением явно должны были возникнуть трудности – потому что вглубь Черногории было всего три пути, и только один из них с очень большой натяжкой можно было назвать дорогой. А к нам наконец-то прилетел немецкий цеппелин (с маленькой буквы, то есть без графа на борту) и привез пять тонн маузеровских патронов. И его экипаж обещал повторить рейс через пару-тройку дней, так что мы начали смотреть в будущее с оптимизмом – пулемет в горах, он и есть пулемет в горах.
Английской пехоты в пределах радиуса действия нашей авиаразведки пока не наблюдалось, но по данным агентуры, к месту конфликта было направлено два полка из метрополии и колониальная дивизия. Кроме того, по Албании, которая была турецким протекторатом, шныряли какие-то подозрительные личности и вербовали наемников. Такие же личности, только от нас, занимались тем же самым в Македонии, причем с большим успехом – просто потому, что обстановка была более подходящей. В Македонии шла непрерывная грызня всех со всеми – недаром пороховые бомбы, столь любимые анархистами, назывались «македонками», да и термин «стрельба по-македонски» произошел именно из этих мест и примерно этого времени.
51 
