ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  2  

По знаку Пашутинского со стола убрали пустые чашки и блюдца с нежными скорлупками от фисташек. ,Еще раз протерли его тряпкой не первой свежести и поставили, сняв с тусклого металлического подноса, еще две полные чашки. Всем этим занимался молодой парень того же возраста, что и парень на стоянке. В Катаре, как и на всем Ближнем Востоке, женщин в обслуге не увидишь. Нет официанток, продавщиц и так далее — всю эту работу выполняют исключительно мужчины.

— Серебро? — по-английски спросил у парня Пашутинский, постучав по подносу ногтем.

Подделываться под местных от них не требовали. Иностранцев в Катаре больше, чем арабов, — гастарбайтеры, туристы. Чужая речь здесь не режет слуха, особенно все привыкли к международному языку — ломаному английскому.

Поднос отчасти был похож на серебряный. Пашутинский прекрасно знал, что это подделка, но все же спросил. Иногда полезно глуповато выглядеть.

Праздные и глуповатые люди вызывают меньше подозрений и «до» и «после», когда человеку приходится давать показания.

Парень улыбнулся и покачал головой. Он привык к специфическим интересам приезжих. Медные и позолоченные, серебряные и бронзовые изделия — главные сувениры, которые туристы увозят домой. С утра до вечера они толпами бродят по узким улочкам старого города. Разглядывают кувшины с насечкой, вычеканенные на блюдах сказочные сюжеты, звенят верблюжьими колокольчиками. Роются в больших чанах, доверху наполненных дешевыми кольцами и перстнями.

По подсчетам Веденеева, Зелимхан и его, телохранители покинули мечеть спустя сорок одну с половиной минуту, его напарник насчитал почти сорок две. Чеченец выглядел уже не таким веселым, зато весь лучился умиротворенностью. Внедорожник проехал мимо в обратном направлении, теперь гораздо шустрей.

Напарники не сразу покинули кофейню. Выдержали достаточно долгую паузу, чтобы никто из случайных свидетелей не смог сопоставить два события: отъезд одних и отбытие других.

* * *

Черный внедорожник въехал во внутренний дворик особняка, выложенный плиткой. Зелимхан жил здесь уже три года вместе с семьей, успел посадить несколько абрикосовых деревьев и много цветов.

Пищу принимал под полотняным навесом — иногда вместе с сыном, иногда с заезжим гостем, но чаще в одиночестве. Стол накрывала сама жена, она и готовила — домработница занималась только уборкой.

Вот и теперь Малика поставила перед ним тарелку риса с финиками и шербет в тонкостенном стакане.

Последнее время он особенно любил сладкое.

— Хлеба хватит? — спросила она по-русски.

Дома они всегда говорили по-русски больше, чем по-вайнахски, — ив советское время, и в войну, и в годы независимости, и в эмиграции.

— Хватит.

Еще одна привычка из прошлого, все есть с хлебом, даже рис. Свои первые стихи начинающий поэт-комсомолец Яндарбиев тоже написал о хлебе.

Больше шансов напечататься.

Малика работала библиотекарем, а начинающий поэт Зелим сотрудничал в грозненской газете «Ленинский путь». Вероятно, пописывал бы до конца своих дней правильные статьи и лирические стихотворения — в советское время этот труд неплохо оплачивался.

— И вдруг закрутился водоворот. Пока власть казалась незыблемой, она устраивала всех. Но при первых же трещинках стальной Вавилонской башни все сразу вспомнили, какой они нации, какой веры. Всплыли старые обиды — оказалось, никто ничего не забыл.

В мае девяностого Зелимхан организовал крохотную Вайнахскую демократическую партию, в ее программе уже была прописана независимость. Через полгода он стал зампредом исполкома Общенационального конгресса чеченского народа — надел папаху и снимал ее, только ложась спать. В начале девяносто второго Яндарбиев уже отпустил бороду, нацепил камуфляж, тогда он активно участвовал в грабеже брошенных на произвол судьбы российских военных складов.

Он стал ближайшим сподвижником Дудаева.

Удостоился чести первого покушения — в октябре девяносто третьего в Грозном, по его машине, остановившейся возле дома, дважды стреляли из подствольного гранатомета. Бывший комсомольский секретарь редакции, он повесил на стенку коврик с изображением Каабы, стал молиться положенное число раз и регулярно посещать мечеть.

Когда началась война, против него и еще шести чеченских вождей возбудили уголовные дела и добились санкции на арест. После гибели Дудаева Яндарбиев сменил его на президентском посту. Вел в Кремле переговоры с Ельциным, подписывал перемирие с Черномырдиным, остался в Москве заложником на время вылета Бориса Николаевича в Чечню… :

  2